Рецензия на книгу рассказов Лидии Сычевой «Предчувствие». Москва. 2001 год.

Расскажу о книге молодого московского писателя Лидии Сычёвой. Она не называет себя «новой реалисткой». Ведь от добра добро не ищут. И не смотря на то, что она не заявляла о своей невероятной серьезности, её рассказы серьезны, однако, не лишены юмора. Когда я прочла её первую книгу в первый раз, я сказала ей, что у неё не просто дар слова, а дар редкий – комический. И что я желаю ей со временем создать пьесу о современной нам жизни. Для театра Татьяны Дорониной, например. Что-то вроде «Старого Нового года» Михаила Рощина, - пьесы, которую ставлю не ниже гоголевского «Ревизора».

Но вот я второй раз взялась за её рассказы, а потом и в третий, и поняла, что в них собрались почти все приметы нашего времени. Как смогли они уместиться в столь небольшой по объёму книге? В этом «виноват» лаконизм Лидиного языка. Кроме того, она умеет видеть! Одной деталью, при чём нередко деталью комической, рисует главное в человеке. Так в рассказе «В кафе» обманутый муж повествует о своей молодой супруге: «Она пришла домой в три часа ночи, с трусами в руках!» Больше ничего, но портрет готов! Или - о непобедимом невзгодами характере русской деревенской женщины из рассказа «На огороде». Муж Татьяны Кречетовой опять напился, буянил. А что делала в это время Татьяна? Она, как он напился, спряталась в малине и нафаршировала там мясом перцы. Чтобы не терять времени даром. Да и удовольствие, хоть какое-нибудь, от жизни получить.

На мой взгляд, автор книги прекрасно овладела речью сельских русских людей Воронежской области, где она родилась и выросла. Думаю, что там она и нашла многих своих героев. Она почти не прибегает к вымыслу. Прибудет в отпуске в свою деревню и узнает все новости. Чего за год с односельчанами случилось. Лидия в своих рассказах больше слушает. То видишь её глаза, то уши. Изредка, кушая арбуз, подаст скупую, но точную реплику. Она отслеживает судьбы этих, видавшим многие беды, современных нам людей. Но не холодным разумом, а горячим неравнодушным сердцем. Она всех их пропускает через свою любящую душу. Душа её и объединяет в книге столь разные судьбы и характеры.

Это и дорого. Рассказы создавались не в Москве, в уютном городском кабинете. Они оттуда – из деревни. И, следовательно имеют характер документа. При богатстве, как я уже сказала, языка. У иного писателя читаешь о деревне наших дней, и едва не засыпаешь. Ну, что он там о ней?.. Да, мужики пьют, бабы скучные, дети скурили всё своё здоровье, молодые парни и девки уехали на заработки в город. Весь набор примет умирающей уже больше пяти десятков лет деревни. Но ведь когда читаешь о скучных и пассивных людях, которые ничего не предпринимают для своего спасения, и жалеть их не можешь. Умом понимаешь – погибают. А в душе: а как же иначе, если руки на груди сложили и на дно? Добровольная смерть. У Лиды нет в рассказах уныния. Она не скорбит, не ноет. Она трудится. Душой своей, и читатель - за ней.

Но как можно трудится душой писателю деревенщику сегодня? А самому быть оптимистом. Думать своей душой. «Что это за люди такие в моих рассказах? – спрашивает себя Лида. - И в каких отношениях я с ними нахожусь? А в каких отношениях они находятся  друг с другом, с соседями своими, с государством?» Она изначально верит в то, что они непобедимы, непотопляемы, что они выкарабкаются. Да, кто-то сопьется и погибнет. Но в целом, их вытащит на свет их здравый смысл. Недокультуренные, со сломанными телевизорами, с разбитым подчас радио, они бьют лапками, как умеют, сбивая масло, чтобы выкарабкаться из горшка с молоком. Обречены? Как та лягушка из сказки. Могла бы утонуть да не хочет!

 Здравый смысл, инстинкт жизни, остаточная благодать – эту их внутреннюю силу можно называть по-разному. Люди просто не хотят умирать.

Автор напоминает нам этими рассказами о «маленьких людях» России –  этой вечной русской теме. Но она же убеждает нас: не одни старики живут ныне в деревне. Две трети школ нашей страны сельские. Значит, надежда на жизнь у деревни есть. А там, где живут дети, люди трудятся хотя бы не ради себя, а ради нет.

Да, это люди не государственные, не они делают политическую погоду в России. Но в общем-то и они. И к ним приходят раз в несколько лет с избирательной урной и просят у них «голоса». И опять: одни маленькие люди, те, что пьют и на себя рукой махнули, проголосуют за бутылку за кого угодно. Но это не все русские люди. Есть и другие. И, если государство перестало заботится о них, они о нём всё ещё думают. Это неунывающие люди. 

Герой рассказа «Злоумышленники» - всё равно что Чеховский злоумышленник, отвинчивавший гайки на рельсах. Его можно обвинить в том, что он «отвинтил» от страны и свою собственную жизнь. Он сам по себе, железная дорога сама по себе. Можно и  заплакать при этом. Как по покойнику. Но Лидия берет другой тон. Ведь то и дело умывающийся слезами писатель – сам довольно жалок. У такого, что ни герой - то смерть души. И показывается такими литераторами Россия как скопище мертвых душ. Однако мы это уже проходили. Довольно синхронно плакать со своими героями. Более того, я уверена, что плачущий и причитающий деревенский писатель – потому и плачет, что сам спивается. Он выше своих погибающих героев взойти в жизни не может, подняться. И плачет, следовательно, о себе самом, прежде всего. Проблема – это всегда наше отношение к ней.    

Герои произведений Лидии Сычевой – «маленькие» люди, да. Но она не констатирует это. А начинает рассуждать, почему маленькие? Потому, что рядом с их родным домом нет Большого театра? Нет шоссейных дорог? Не это делает человека маленьким. А то, что он начинает жить только для себя.

Двое военных из рассказа «Два товарища» тем и производят удручающее впечатление, что живут исключительно для себя. Для себя можно жить и в городе, и в Москве. Здесь далеко не всё решает география. Вон, в монастырях монахи живут строго, скудно, в труде, за ворота не выходят без благословения настоятеля. Но молятся за всю Россию! Не теряют своего к ней причастия. 

Нет, то и сближает героев «Предчувствия» с гоголевскими героями, жившими, кстати, не в деревне, а в столице, что они словно забыли о Родине, о её высоких интересах. По сути, «маленькие люди» сегодняшнего дня - осколки чего-то некогда большого и дружного, а теперь рухнувшего и разбившегося. Но и маленький осколок может играть роль большого. Наша жизнь – это наш ВЗГЛЯД на себя и общество. Это наше отношение к жизни.

Действительно «маленьким» вечно что-то мешает: то муж - пьяница, то отсутствие любви, то отсутствие денег, то развлечений. Не даром одна добрая бабушка, как бы подытоживая их судьбы в рассказе «Поезд», говорит: «Несчастные люди! Несчастная Россия». Трудно с нею не согласиться. Хотя эти «маленькие люди» не бездарны, не глупы, требовательны к жизни, замечают существование других людей рядом с собой; и даже умеют смешно и точно рассказать о себе и своих близких. Но что-то ещё в их жизни  отсутствует, что дает ей смысл.

Хорошо иллюстрирует эту мысль рассказ «Предчувствие», давший название книге. Живут рядом в одном селе приехавшая на каникулы девушка, незамужняя художница, сравнившая себя с перезревшей вишней, небрежно рассыпанной на дороге, и молодой, трудолюбивый, честный и добрый парень, шофёр, от которого недавно ушла жена, уведя дочь.

У парня двухэтажный дом, ванная полнится огурцами с грядки – в общем, дом - полная чаша. Он почти предлагает себя в мужья «перезревшей вишне». Почему же он не нужен он ей? Почему оказался не нужен своей жене? Он доведён этими вопросами едва ли не до отчаяния. Потому что вопросы у него есть - ответов нет. Он ничего о себе не понимает! Совсем не понимает того, почему его, такого хорошего, бросили, и почему не хотят подобрать. Он греха в себе никакого не видит. А грех в нём есть – это грех  внутренней слепоты, проистекающей от отсутствия связи с Богом.

В советские времена его, трудолюбивого, но скучного, живущего единственно ради ублажения живота своего, окрестили бы «мещанином». Тогда требовали от него участия в общественной работе. Это тоже создавало его причастие к жизни Родины. Но уже в начале перестройки был выброшен лозунг: «Обогащайтесь!» Ему разрешили быть мещанином. Он обрадовался, насажал огурцов, сколько хотел. А жизнь по-прежнему скучна. Потому что душа его бессознательно страдает, плачет о Боге, которого юноша не знает. Не потому не знает, что знать не хочет. А потому, что не привык к душе прислушиваться и принимать её в расчет. Традиция у него такая. Душа пытается взлететь, а он её к земле: «Думай об огурцах!» Собственно, Лидия и показывает нам этого парня в момент недоумения: почему он так несчастлив при своих вишнях и арбузах.

Это тоже примета нашего времени. Женщине бессознательно, инстинктивно, а, возможно, и всему нашему просыпающемуся от духовной смерти обществу, становится не нужен мужчина, молодой, добрый, ладный и красивый, порядочный даже… Но Бога не ведающий. Тема, открытая автором сборника рассказов. 

Во времена повального атеизма отсутствие божеского и, значит, вечного в мужчине  женщина могла бы не увидеть и не почувствовать. Просто было бы ей, возможно, по непонятной причине скучно с этим милым человеком, вот и всё. Но сегодня женщина не хочет даже войти в его дом и оплодотворить его своим присутствием. Сбегает и протестует. Как ни хватает её плачущий мужчина за подол платья. Это какой-то новый герой в современной реалистической литературе. Хотя бы и в рамках «старого» реализма. 

Впрочем, жизнь героини этого рассказа – без мужа и детей - тоже не оплодотворена. И плохо от этого молодой умной и красивой женщине. Она замечает о своих картинах, что «без любви они не пишутся».

Очень интересное замечание! Любовь по Льву Толстому - главное деланье жизни, неспешное и притягательное для других людей. Мы притягиваем к себе других, только если мы любим их. Лидия любит своих героев, всех, и передает нам о них не то, что они гибнут. А то, что она их любит и желает спасти. Это источник внутренней энергии её натуры и её книги. Потому –то её и читаешь с жадностью, что упиться этой любовью к её маленькому человеку не можешь!

А вот героиня – художница не любит, ей некого любить, и жизнь её вместе с порывами к творчеству как бы оказывается брошенной на дороге вместе с перезревшими вишнями. Да и сама лирическая героиня, рассказчица, мечется в пространстве своих рассказов, задаёт разные вселенские вопросы: зачем творить, кому нужны мои книги, кому адресовать моё творчество…

Не новые вопросы. Но задача художника, на мой взгляд, связать ответы на эти  вопросы, найденные в прошлом, и вопросы настоящего. Девятнадцатый и более ранние века и век двадцать первый. Лирический герой просто должен проложить к этим давним ответам на важнейшие вопросы свою личную дорогу. Если уж мы признали, что Бог всё-таки существует, и что мы живём на его поле, - надо на этом поле и потрудиться.

Это вовсе не новый реализм будет. А возвращение к традиции русской литературы. Ибо она богоискательская, по большей части.

Писатель, если он хочет создать что-то «программное», народное, значимое, не только для себя, но и для общества, на мой взгляд, должен не только с оптимизмом  утверждать, что есть в нашем мире некая «высшая правда», ему необходимо получить сначала собственный опыт духовной жизни. Не душевной, как в двадцатом веке, а именно духовной. И не в виртуальности, умозрительно - за письменным столом, выпендрежно и самонадеянно «самовыражаясь», а в реальности. То есть в отношениях с другими реально существующими людьми, всем нашим обществом. Бог, Он ведь один – и для тех, кто живёт в деревне, и для тех, кто живёт в городе. Ото всех нас он требует одного и того же: сделай при жизни всё то, что поможет тебе войти в жизнь вечную. Это отнюдь не скучная тема. Сколько людей, столько и вариантов ответа на вопрос: как это сделать. И тот, кто читает сегодня о судьбах святых и просто праведников нашей современности, понимает: тут есть чему возрадоваться! Человек слаб, зато Бог силен!

Самые несчастные герои Лидии не ведают, вокруг какого центра им, осколкам, собраться. Раньше миллионы «маленьких» людей в СССР объединяли общие задачи и мечты, патриотизм. Их десятилетия могли разыскивать, чтобы вручить награду. Они имели возможность стать героями государственной жизни. Что может помочь молодым Лидиным героям сегодня? Только понимание, что помимо обывательской философии Скарлет О. Хаара, которой мы столь восхищались в начале перестройки: «выжить любой ценой», - существует жизнь души, жизнь борьбы с грехом и даже вечная жизнь.

В рассказе «Побег», очень хорошем рассказе, старушка говорит молодой писательнице: «Мой сын пишет эротику. А я ему: Лучше бы ты писал жития святых».

Её слова правильны, но звучат не убедительно. Невозможно в течение одного дня перейти от эротики к святым. Между этими двумя противоположными понятиями должна пролечь жизнь автора, полная духовных трудов.

Константин Леонтьев после двух десятилетий блуда раскаялся в прежнем образе жизни - во время болезни, от которой едва не умер. И захотел тотчас принять монашество. Год жил на Афоне! Но сами монахи отговорили его от поспешного  пострижения. Перерождение, перестройка духа и души, телесной жизни  - дело постепенное, говорили русские святые. Но, по сути, та старая женщина и автор рассказа правы: они указали вектор движения от плоти - вверх.

Кто может создать сегодня фигуры вроде князя Мышкина или Алеши Карамазова? И нарисовать бесов – наших современников? У Лидия Сычевой есть на то в будущем шансы. Потому что она из поколения молодых писателей, которые ведут трезвый образ жизни, в несомненной, душевной чистоте. Трезвость - ведь тоже понятие церковное.

Вообще, святых нет в рассказах Лиды, хотя её героиня - старушка и говорит своему сыну: «Посмотри! Вокруг тебя одни святые!» Но не было святых и в рассказах Чехова.  Святые – они избранники не людей, а Бога. Не мы их «назначаем», не нам их судить.

А пока что вокруг героев рассказов не святые, а скорее страдальцы. Страдальцы, но не за веру свою, а в основном - от безверия. Люди с разорванным сознанием и душой, для которых счастье высшее заключается, прежде всего, в том, чтобы по выходным жена пекла пирожки, такие же, как пекла их мать. И таких людей в России пока что много. Хотя люди потихоньку и просыпаются. Понимают уже, что к чему. Их на мякине не проведешь – стреляные. Но ещё кое-кому, как герою рассказа «В старости», Петру Семёновичу, кажется, что, если он думает о вопросах вселенского масштаба, значит, он выжил из ума. Нет, он ненормален только с точки зрения автобусной кондукторши, потому что она мечтает лишь о земном и насущном – о прописке в городе и расширении жилплощади. А он – рвется душой повыше, туда, где простору для души больше.  

В рассказе «Високосное небо» мама говорит дочери – художнице, что у неё работа плохая, хуже, чем у дворника. Почему? Дворник с людьми, а дочь?.. Вот он народный критерий «настоящего» - быть с людьми, писать для людей, не замыкаться в стенах кабинета. Идти к людям со своим Словом. Но не дурачить их им. Не лгать, не играть словами.

Матери кажется, что творческая работа – виртуальна. Да, есть сегодня коммерческая литература, забившая рынок, которая вообще никак не связана «с людьми», с родным нам и любимым реальным миром России. Но рассказы Лидии Сычёвой не такие. Они нужны. Потому что они показывают читателю, какой он есть сегодня, показывают точно, без лести, без приглаживания, но и без осуждения. Показывают с любовью. Потому что Лидия Сычёва пишет о своих героях тепло, с заботой, серьёзно, и тем самым уже утверждает, что эти люди маленькие ЕСТЬ! В реальности. Это её ответ СМИ, которые уже какой год доказывают нам обратное, что Россия, де, пространство пустое, на котором уже все спились. Что она побеждена и раздавлена. Что над ней можно лишь свысока смеяться. Дурачить её можно. Гипнотизировать с помощью газет и телевидения. Ведь не случайно в канун нового, 2003 года, журнал «Семь дней», сообщая о праздничных передачах, пересказал сюжет одной из них так. Не к Кремлевскому дворцу съездов, как было раньше, а именно к Останкинской телебашне торжественно съезжались на дорогих машинах эстрадные артисты. Первым делом - поклоняясь этому варианту Вавилонской башни.

Башне, по которой предки наших пародистов хотели забраться на небо, чтобы оскорбить тем самым Бога, давшего им жизнь. А в конце этой заметки говорилось, что  артисты, собравшись вместе, кричали не что-нибудь, а: «Клево! Мы попали на ТВ!» Вот их заветное желание – царствовать посредством телевизора! Почти что как у Пушкина -  лежа на боку. И какое им, в сущности, дело до тех, кто сидит по другую сторону «ящика»!

И Лидия Сычева как бы отвечает пародистам, любителям «легкого жанра»: «Россия спасется любовью!» Поэтому лучшим её рассказом я считаю последний в этом сборнике – «Снег».

…Сидят зимним днём в избе два одиноких старика, муж и жена, одетые не пойми во что, почти как Плюшкин, - по бедности своей. И о чём-то говорят. А говорить-то им вроде бы и не о чем. Потому что жизни у них по сегодняшнему времени никакой. Вот только занесут вездесущие иеговисты литературу о Христе почитать. Да и телевизор у них барахлит. И вдруг рождается из их мягкой и бестолковой брани оригинальная формула любви. Старик точит тяпку. Раньше недосуг было, всё в трудах, на колхозных полях. Бабе уже под семьдесят, а он ей «тяпку точит»! Но ведь, по сути, эта тяпка - его своеобразное признание любви к ней! И сразу, как придёт эта мысль в голову, эти добрые старые люди, с живым пока что сердце, становятся интересны читателю! Они любят!

А когда они выходят на свой дворик и любуются только что выпавшим снегом, их начинаешь ещё и любить! Потому что для них красота не умерла! Их внутренняя красота перекликается с внешней красотой природы и делает не только их собственную, но и нашу, читательскую, «скверную» жизнь вдруг и значительной, и не до конца прожитой, и полной смысла.

Если наши старики могут ещё радоваться тому, что по возрасту ближе к ним, нежели к нам, молодым, - красотою земли, в которую они скоро лягут, понимаешь: «Бог всё ещё с ними! Они им согреты! Он не покинул их»! И лаконизм этого, по-бунински короткого, рассказа радует: лаконизм писателя – это обещание его читателям, что им ещё далеко не всё сказано.

Впервые опубликовано в книге "Слово о слове", Статьи новых русских критиков. 2002

Ещё о книге