- А в этой церкви венчался Пушкин с Натали, - я показывала друзьям-немосквичам столицу.

Мы шли вечерней, весенней, золотисто-закатной Москвой. Красивый город - Москва! Друзья шумели. А я вдруг вспомнила своё потрясение, когда впервые услышала:

- В этой церкви венчался Пушкин с Натали. Понимаешь, сам Пушкин! Вот он шел здесь... Видел это небо... Ну, ты понимаешь?!

И я поняла. Ток времени стал живым. Времена - живыми. Пушкин - живым и великим. И я - пусть меня Бог простит - стала на мгновение великой, потому что в этот миг моя обыкновенная, незаметная жизнь чудесным образом соединилась, сомкнулась с величием Пушкина, его творений, с красотой и щедростью русского языка, со всей нашей историей. То, что я почувствовала, называется сопричастность. Жизнь моего народа, моей земли, Руси-России словно продлилась во мне, и какое же это счастье - быть причастным к великому, и, в меру сил и способностей, длить это величие, чувствовать его, нести его груз! Вот, оказывается, что есть слово, язык, красота! Мы ведь в обыденности часто забываем, перестаем понимать, что значат для нас писатели! А они озвучивают нашу немоту. В своих стихах, поэмах, прозе они берут такую непостижимую, небесную высоту, что словно говорят нам: “Вот как можно жить, чувствовать! Вот что можно видеть, вот о чем можно думать!” И высоту эту - общения человека с человеком, с миром, со звездами, с глубинными смыслами - невозможно удержать тиражированием, “производством”. Изобретение телевещания привело телевизор в каждый дом, и “ящик” - прочный элемент “прогресса”. А пушкинское откровение:

Я помню чудное мгновенье,

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты, -

ну, не стало же оно “нормой жизни”... Но не будь этих строк, не будь Достоевского, Толстого, Гоголя, Лермонтова, Есенина, Блока насколько мы были бы беднее! Настолько, что мы даже бы не догадывались о том, что есть иная жизнь.

Да, сложное это дело - народная жизнь. Сложное явление - язык. Сложное, почти неописуемое понятие, - образ. Но во всем этом есть непостижимая, живая цельность, уходящая в глубь веков, и можно только догадываться, каким сильным было чувство сопричастности России, языку у Пушкина, если видимая сторона этой сопричастности - стихи, проза - столь проникновенны, пронзительны, покоряющи.

У всех нас, кто имеет непосредственное отношение к языку - поэтов, журналистов, литераторов - есть величайшая ответственность, миссия - хранить и множить чувство сопричастности к великому. Эта ответственность - больше, чем власть. Во всяком случае, власть земная - депутата ли, министра, или даже президента. И наш долг - говорить о том, о чем земная власть стыдливо или неумно молчит. Говорить ясно, точно и беспощадно.

Русский язык и русские в Татарстане. Я - гость Казани. Гость Всероссийской научно-практической конференции “Русский язык в школе: опыт, проблемы, перспективы”.

Гостиница “Татарстан” - в самом центре, и, вероятно, одна из лучших в городе. Зеркальные лифты - я поднимаюсь на свой этаж. В лифте - краснолицый, среднего роста, мужчина. В шапке, куртке. Судя по одежде - среднего достатка, хотя гостиница “Татарстан” - не из дешевых.

Он коротко спрашивает меня по-татарски.

- Я не знаю языка, - я извиняюще повожу плечами.

- Вы русская?

- Да.

- Русским хорошо, - с неожиданной злобой говорит он. - Самая выгодная нация. Можно ничего не делать, только жрать да с...ть, - двери мягко открылись, и он растворился на своем этаже.

...Теперь я благодарна этому “пламенному патриоту” за науку. Во-первых, он меня сразу избавил от романтического восприятия здешних мест. Во-вторых, пусть примитивно, грубо, натуралистически, но зато ясно, он “перевел” для меня смысл велеречиво-восточной, “взвешенной” государственной политики “суверенной” республики. Жаль, конечно, что в лифте ехала я, а не Пушкин, не Шаляпин или не Алексей Пешков. Вряд ли бы они стали “труженику” рассказывать про “вклад России” - это бесполезно. Просто дали бы по физиономии, и всё. Но смысл местного “патриотизма” в том и состоит, чтобы брать вверх в заведомо неравной борьбе. Не полезет ведь женщина драться с мужчиной, и уж, конечно, не унизится до ответных оскорблений.

Этот случай - всего лишь ничтожнейшая песчинка в огромных часах по имени “Время”. Но я не могу не придавать этому случаю значения; ведь тогда и то, что я испытала, глядя на церковь, где венчались Пушкин и Натали - тоже ничего не значит! В жизни каждого человека, и народа, и государства, при всей их широте, непознаваемости, неожиданности, есть некая неведомая цельность. Я до сих пор жалею, что опешила тогда, в лифте, просто растерялась от такой беспочвенной наглости, совершенно беспричинного хамства, и не нашлась, что сделать, сказать. Это чувство обиды на себя мучает меня до сих пор.

Нынешняя власть в Татарстане есть, по моему мнению, упрощенная схема, под которую подгоняется действительность, схема, настолько примитивная, “обобранная”, заимствованная, а не выросшая из глубин здешней жизни, что она поражает всякого, кто прибыл “извне”, именно своим абсурдным схематизмом.

В основе этой схемы - неестественное, непропорциональное и, прямо скажем, незаслуженное засилье во властных структурах представителей “титульной нации”.

Обратимся к брошюре В.С. Малахова “Золотое кольцо России и наследники Золотой Орды” (М., 2000). “По официальным данным в 1989 году проживало: татар - 48,5 %, русских - 43,3 %, остальные - 8,2 % - чуваши, мордва, украинцы и др. Следовательно, первых меньше половины от числа жителей. Но в Госсовете (парламенте) РТ 85 % мест занимают татары. В совете министров РТ из 35 членов кабинета 26 татар, или 75 % от общего состава. Остальные члены кабинета возглавляют, как правило, второстепенные министерства и госкомитеты: охрана окружающей среды, санитарно-эпидемиологический надзор, соцобеспечение и проч.

В Казани проживают 60 % русского населения, но оно имеет лишь 33 % мест в горсовете. Из 52 глав районной администрации - 43 татарской национальности, или 82, 5 %, а вместе с заместителями татары в администрациях представлены 90 %”.

Как же возникла подобная диспропорция? Избирательная “машина” работает таким образом, что голос одного сельчанина (а татарское население преобладает в сельских районах) весомее голоса жителя Казани в 4,3 раза. “Он из деревни” - уничижительная характеристика, которую дают представители местной интеллигенции многим “столпам власти”. Характеристика эта - вариант известной пословицы: “Из грязи - в князи”. Из людей с минимальным уровнем культуры, кругозора, строится властная “пирамида”. Видная внешность, татарская фамилия, сотовый телефон... Пирамида устойчива, потому что в “восточных” авторитарных системах предполагается, что маленький начальник всегда глупее большого начальника, а уж умов выше “первого начальника” существовать не может в принципе. Кадровый подбор идет строго по “чертежу”. Какие уж тут “альтернативы”, “ротации”... Третий президентский срок - вынь да положь.

“Процесс татаризации, - пишет В.С. Малахов, - осуществляется в республике по каналам государственной власти: тихо, скрытно, но настойчиво и целеустремленно”. Национальные проблемы не принято обсуждать в местных СМИ. Нет обсуждения - нет проблемы.  Но на обыденном уровне национальный вопрос всплывает постоянно.

Роза, моя соседка по гостиничному номеру, возмущается:

- Я вообще не понимаю этой жизни! У Шаймиева - скважина нефтяная, у его сына - скважина. Где эти деньги, куда они деваются? А учителя, бедные, как мне их жалко! Из последних сил тянутся! В больницах тоже ничего нету. Мне операцию делали, все свое - от бинта до лекарства. Меня по знакомству положили в хорошую клинику. А как же другие? Нынешняя власть вообще о людях не думает!

- А вот ислам, возрождение веры...

- Ой, ну это просто смешно! У нас теперь как мулла, так бывший партработник. Что за люди! В революцию кто мечети рушил? Русские, что ли? Нет, татары. Сами веру свою предали, а теперь ислам, Аллах...

Роза - голубоглазая, стройная, светловолосая. Я - темноглазая, темноволосая, смуглая. Я осторожно спрашиваю Розу:

- А вы... русская?

- Да почему! Чистокровная татарка! А вы... татарка?

- Нет, русская... Чистокровная.

Несколько секунд мы испытывающе, недоверчиво смотрим друг на друга. А после уже не можем удержать общего, объединяющего смеха...

Счастье России, Татарии, Башкирии и многих других местностей и областей состоит в том, что народ не укладывается в “схему” и все еще остается умнее, трудолюбивее, сообразительней своих правителей и не творит из “первого начальника” кумира. Тогда начальникам самим приходится работать над “образом”.

Набережная Казанки. Памятник Карлу Фуксу, благородному немцу, ученому, другу Пушкина, человеку, немало сделавшему для Казани. Недавний, “перестроечный” памятник. Задумчивый Фукс с цилиндром, с тростью в руке. Если очарованный созерцатель двинется вокруг монумента, размышляя о бренности бытия, о текучести времени и прочих философских, метафизических материях, то он обязательно наткнется на “реалию”. В мощном немецком кулаке - голова мэра Казани, венчающая собой фуксовскую трость.

Да, хочется прижизненной бронзовой славы. Вернувшись в Москву, я первым делом пристрастно осмотрела памятники новейшей эпохи. Нет ли в жеребце, что под Георгием Жуковым, какого-либо сходства с мэром Лужковым, а в складках одежды Чехова аллегории с его заместителями Шанцевым или Ресиным? И не “списана” ли стать и походка Сергея Есенина, что на Тверском бульваре, с “имиджа” председателя московского Комитета образования Любови Кезиной? Увы, увы. Церетели, главному московскому вкусоведу, нужно еще многому учиться у казанского мэра.

Но что мэр! В конце концов, это разовая акция. Образование дает более надежный результат. Учителя одной из казанских школ мне рассказали: “Спускают “сверху” тест по истории. Для десятиклассников. Первый вопрос: какое хобби у премьер-министра Рустама Минниханова? а) велогонки; б) скачки; в) автогонки. Ну, мы собрались в перерыве, посудачили, повозмущались и разошлись”.

Да, вот вам и национально-региональный компонент! Вот вам и новейшая история! Уже не первый год, как пишет В.С. Малахов, оппозиция и честные депутаты парламента трех созывов пытаются “протестировать” исполнительную власть на предмет подробных сведений о добытой в республике нефти, но тщетно. Вот почему первый “исторический” вопрос для школьников должен быть, наверное, сформулирован так: сколько нефтяных скважин у тов. N? а) одна; б) две; в) много...

Министерство образования РТ, будучи зависимым от даденных или не даденных ему сверху денег, полностью “встроено” в существующую “схему”, начиная от нацсостава “кабинета”, заканчивая проводимой “политикой”. Одна из публичных акций этой политики - упомянутая выше конференция по русскому языку.

Урок литературы в татарско-английской гимназии - “Первый день с Раскольниковым в Петербурге (воображаемая экскурсия по Петербургу Достоевского)”. Сразу скажу, что урок был дан хороший и учитель - Сюмбель Богданова - очень сильная. Но, сидя в классе, я думала вот о чем: а нужно ли в нынешнем Татарстане преподавать великую русскую литературу? И, в частности, Достоевского? Петербург Достоевского - “груды мертвых камней” - доходные дома, дворы-колодцы, комнаты-гробы, черные лестницы, питейные заведения.

- Ребята, почему в городе такое количество питейных заведений?

- Такова была позиция русского правительства. Затуманить мозги. Пьяный человек для верховной власти безопасен.

Идем дальше. А герои-то, герои каковы?! Распутный Свидригайлов. Сонечка Мармеладова с желтым билетом. Раскольников, положительный герой, и тот - убийца! Признаюсь, с такой точки видения Достоевский открылся мне впервые. И если прибавить к мрачному классику современное ТВ, растущие, как грибы, мечети, национальные обиды, несомненно, захочется чего-то “чистого”, “решенного”. Например, ваххабизма.

Учитель, правда, молодец - сказала, что Петербург это город высокой культуры, а в нынешней Казани пороки отнюдь не вянут, но кто убедительней: Достоевский с запечатленным, экспрессивным словом или Богданова с устной речью?

По иронии судьбы, следующий урок - в 5-м классе - тоже был путешествием, но уже по Казани. Эпиграф из Сибгата Хакима:

Спросите нас: - Откуда вы?

- Мы родом из Казани,

Где белокаменный свой кряж

Над Волгой поднял город наш,

Где пел Сайдаш, писал Такташ

О милом Татарстане.

И дальше, по ходу дела:

- Мы отправляемся в путешествие по нашему любимому городу. Кутуй писал: “Здесь, что ни камень - то кусок былого. Здесь, что ни площадь - вечной славы сад”.

Свидригайлов с Раскольниковым и Сайдаш с Такташем. “Груды мертвых камней” и “куски былого”. Есть разница, не правда ли?

Конечно, такие сопоставления в доперестроечную пору просто в голову бы не пришли! Может, они и глупы, эти сопоставления. Но они невольно рождаются, вырастают из логики здешней жизни, логики, которая выстраивается властной “схемой”. Национальная ограниченность часто проявляется в надуваемости национального величия. А показателем национальной широты иногда может быть беспощадная требовательность к себе, и даже -  самоуничижение. Всякому овощу - свое время. Пусть пятиклассники признаются в любви к родному краю, а старшеклассники погружаются в стихию Достоевского, Толстого, Шолохова! Но тогда мы вправе требовать от власть имущих усвоения “литературных” и “исторических” уроков. И удивляться - опять “двойка”!

...После уроков - театрализованная композиция. Хор мальчиков, татарская песня. Строй голосов, в котором течение рек, гул лесов, протяженность степи, удаль всадников - даже не зная языка, по песне можно всегда оценить красоту народа. Народа, с которым мы уже давно и кровно перемешались, помирились и примирились, многое переняли друг у друга, многое пережили вместе... Красивая песня, и красивый народ! Но вот на сцене женщина в национальном костюме. Что-то гневно говорит в зал... Её сменяют другие выступающие.

Учительница, сидящая рядом, тихонько говорит мне:

- А я видела эту же композицию полгода назад, нас сюда приглашали на мероприятие. Тогда женщину, символизирующую Идель, стаскивали со сцены мальчики в русских костюмах. Теперь этого эпизода нет...

 Ну что ж, спасибо и на этом.

“Татарстан - для татар”, - нет, такого лозунга я здесь не встречала. Но один чиновник, в порыве доверия, сказал мне: “Если бы мы не платили налоги в Центр, здесь вообще был бы Кувейт”. Наивные, наивные люди! “Нам думать не надо - под нами нефть!” Нефть, это уж само собой разумеется, принадлежит не РФ, и даже не РТ, а титульной нации. А то, что у этой самой нации, попади она в другой исторический “контекст”, не то, что нефти, но и “суверенитета” не было бы, это как-то не в счет. Судьба курдов в “дружественной” Турции ничему не научила. Ничему!

Уроки прошлого - не усвоены. С ближайшей исторической эпохи вольно или невольно копируется идеология, только теперь уже не коммунистическая, а националистическая. Новое содержание  - в старые формы. Вместо “комчванства” - “нацчванство”. Тяга к гигантомании и гротеску. Территория государства “Идель-Урал”, каким видел его националист Г. Исхаки, должна была простираться от Каспийского моря до Златоуста. Казалось бы, работа Исхаки вышла в 1934 году, в Париже, и какое отношение она имеет к сегодняшнему дню? Гуляя по Казани, я заглянула в Институт истории Академии Наук Татарстана. В коридоре этого академического учреждения – географическая карта. Признаться, никогда прежде я не встречала столь причудливого видения мира. Куда там Птолемею! Да, материки все на месте. Легко узнать остров Кубу и остров Мадагаскар. Не потеряешь Турцию и Татарию - подписаны большими буквами. Но карта как-то так нарисована, что Восточной Европы на ней нет. Совсем. И от Западной Европы мало что осталось, но все-таки галлам и саксам повезло больше, чем славянам. Тесно нам на одной карте с великими булгарами, что уж тут поделать!

- А вы видели карту в Институте истории? - спросила я чиновника в местном КГБ (хотя силовые структуры в регионах подчиняются Москве, они и тут в “суверенитете” - сохранили прежнее название).

- Нет, не видел.

- Занятное зрелище... Но я вас хочу о другом спросить. Ни на одном административном здании (кроме военной комендатуры), я не видела российского флага. Как это объяснить? Неужели ткани не хватило?

Чиновник вежливо улыбается.

- Ни на одной вывеске, в том числе и на той, которое украшает здание вашего ведомства, я не видела герба России... Это, вероятно, свидетельствует об определенной политике местного руководства?

Но что мне мог сказать этот кэгэбэшник? Он мог бы мне сказать следующее: а тебе что, больше всех надо?! Приезжал же в Татарстан президент Путин, “скушал” и отсутствие флагов, и строящуюся на территории русского Кремля мечеть Кул-Шарифа, которая будет самой высокой в Европе. В духовном управлении мусульман я видела календарь с улыбающимися Шаймиевым и Путиным на фоне уже возведенных минаретов. Почему-то мне вспомнились улыбки премьера Степашина, когда он выезжал в “зараженные” ваххабизмом районы Дагестана, а после убеждал телевизионщиков, какие это хорошие люди - ваххабиты: “Не пьют, не курят”. А потом море слез пролили. Правда, ни одной степашинской слезинки в том море не было.

Да и делегация Минобразования РФ, прибывшая на конференцию по русскому языку, что, разве она стала обострять мирное течение “соцреалистического действа”: мир, дружба, все хорошо. Нет, не стала. Посидела в татарском президиуме, посмотрела в почти сплошь татарский зал (как будто из шести тысяч преподавателей русского этим благородным делом в республике занимается исключительно титульная нация), поела “чак-чак”[1] и, убежденная, в собственной значимости, отбыла. А могла бы, например, спросить:

- Почему почти все школы в Казани стали русско-татарскими?

- Почему урезали часы на русский язык при сохранении прежней программы?

- Наполняемость татарских классов (их, обычно, не более одного в параллели) - 10-15 человек. Учителям татарского доплачивают 15 %. В остальных классах при изучении татарского (шесть часов в неделю с 1-го по 11-й) группу делят пополам и учителя, опять же, получают надбавки. Зато преподавателям русского не доплачивают ни в татарских классах, ни в обычных, хотя интенсивность труда возросла в два раза - ведь часы-то урезали! И это называется - дружба народов? И это - “укрепление русского языка как языка межнационального общения народов РТ”[2]?!

Вряд ли чиновники из Минобразования “не знают”, что происходит с преподаванием русского в Татарстане. Вряд ли Путин “не догадывается”, что мечеть в Кремле - не только “символ культурного возрождения”. (В Казани мне рассказывали, как у президента Шаймиева спросили: почему так много строится в республике мечетей, и так мало - православных храмов?  - Мечети быстро строить, а православные храмы - долго...) Но - молчат. Благодарят и улыбаются. Как будто “ваньки безродные”. Как будто у них за спинами нет ни Петра Великого, ни Ивана III, ни Екатерины II, ни Александра Шишкова, ни Карамзина, ни Мусы Джалиля, ни Владимира Даля, ни Лобачевского, никого! Это ж какое нужно было получить образование и какие иметь способности...

Есть еще одни вопрос, “решенный”, который имеет непосредственное отношение к русскому языку в Татарстане, и который в ни “полслова” не прозвучал на конференции. Это перевод графики татарского языка на латинский алфавит.

История вопроса, вкратце, такова. В 922 году к предкам татарского народа пришло арабское письмо, которое в разных формах и стилях просуществовало десять веков. Татарский язык богат гласными звуками, и после 1917-го усиливается работа по реформированию арабской письменности и лучшему приспособлению её к тюркским языкам. Развивается и движение за постепенный переход на латиницу. Татарский вариант латиницы (“Яналиф”, т.е. “Новый алфавит”) просуществовал с 1927 по 1939 год. Интересно, что с протестом в ЦК ВКП(б) против перевода на латиницу татарского алфавита в мае 1927 года выступило 82 ученых, среди них - Галимзян Шараф, один из инициаторов создания культурно-национальной автономии мусульман - Штата “Идель-Урал”. (Доклад об автономии он делал на Национальном собрании в Уфе в 1917 году. В 1937 году Шараф был репрессирован как националист.)

С 5 мая 1939 года, после Указа Президиума Верховного Совета ТАССР, татарам пришлось опять переучиваться - алфавит был переведен на кириллицу. До последнего времени шло его совершенствование. Но в перестроечную, “революционную” эпоху, тяга к перемене букв обострилась. В сентябре 1999 года, после местной дискуссии с привлечением турецких лингвистических кругов, и с подачи Академии Наук Татарстана принимается Закон “О восстановлении татарского алфавита на основе латинской графики”. Срок “переливания крови” - до 1 сентября 2011 года...

Казалось бы, это внутреннее дело - кому какими буквами пользоваться. Это настолько внутреннее дело, что оно даже не обсуждалось с центральными научными учреждениями России! (Правильно, своя же Академия Наук есть, со своими картами!) Читатели “Вечерней Казани”, единственного местного “зубастого” СМИ, недоумевали: почему, если власти так пекутся о национальном возрождении, не вернуться к арабском алфавиту, ведь татары пользовались им целое тысячелетие, да и Коран, как известно, создан на арабском. Гульнара Калганова пишет: “Мотивы перехода на латиницу сегодня не только в правильности произношения, а в большей степени - это политический шаг, желание отделиться от России”. А другой читатель, Л. Урасин, добавляет: “Не потому нужно менять кириллицу на латиницу, что латиница удобнее. Вся беда в том, что русские пользуются кириллицей. Это их язык. Вот если бы турки пользовались кириллицей, а Россия была бы латинизирована, то никакие проблемы не возникали бы. Мы бы возносили благодарность Аллаху за то, что он нам дал кириллицу”.

Действительно, новая латиница - вовсе не “Яналиф”, который столь внимательно изучал Гализямзян Шараф, и за который, отчасти, получил восемь лет лагерей. В татарском языке - 40 фонем, исконных и заимствованных. В гонимой кириллице - 38 букв. А в новой латинице, внешне значительно сближенной с турецким алфавитом, 34 буквы. Спрашивается, так какой же алфавит “полнее”?

“Давайте честно признаемся, - пишет в “Вечерней Казани” Анвар Касимов, - что главная цель латинизации - вырваться из объятий России, насолить русскому языку, попытаться “прорубить окно в Европу” посредством алфавита (недаром наш президент - такой почитатель Петра I)”. Далее Касимов предлагает “реформу” более радикальную: вместо турецкого взять за образец для подражания японский. А что, иероглифы в Европе - это “свежо, оригинально, туристично”. Да и политическое устройство Японии с идеями нации-корпорации и лояльности более подходяще для Татарии, чем Турция с ее курдскими сепаратистами. К тому же, Япония побогаче Турции, поможет методически и финансово, организуя курсы и стажировки для чиновников Минобразования и парламентариев...

Смешно? Грустно. Да, в нашей стране никому ни до кого нет дела. Никто не считает - у кого сколько скважин, а уж тем более, у кого сколько букв и каких. Единственная организация, озаботившаяся происходящим в Татарстане - комитет Госдумы по делам национальностей, чья рабочая группа находилась в республике в январе этого года. Вывод группы однозначен: “Как лингвистические, так и педагогические основания для данной реформы графики в настоящий момент отсутствуют”. Спрашивается, а какие же тогда основания “присутствуют”? Естественно, политические.

Доктор филологических наук, профессор Института стран Азии и Африки при МГУ им. Ломоносова, крупнейший тюрколог, Дмитрий Насилов в своей справке по проблемам национального образования в РТ пишет: “Обращает на себя внимание, что утвержденный соответствующим законом алфавит на латинской основе во многом копирует современный турецкий алфавит”. И далее: “В правовых актах РТ об образовании игнорируется вопрос о формировании общероссийского гражданского сознания”.

Какие же это акты? Во-первых, “Концепция татарского просвещения” (1991). Именно в ней сформулирован курс на автономизацию национальной школы РТ, её изоляцию от российского образовательного пространства. Да, есть “внешний фон” в форме тезиса о необходимости учета мировой культуры (в том числе и русской). Но основные тезисы - другие. Это:

- миссия лидерства в отношении остальных тюркских народов России и даже в отношении всех мусульман России;

- установление и интенсивное развитие (минуя общее российское духовное и культурное пространство) прочных связей с Турцией как ведущим современным светским тюркским государством;

- организация воспитания и образования прежде всего на основе тюркской, восточной и исламской культуры.

А в июне 2000 года в Казани опубликована “Национальная доктрина развития образовательно-воспитательных систем в РТ”, которая автономизацию нацшколы не только не смягчила, но и усилила. Федеральные учебные планы становятся “вторичными”, а местные - “первичными”. В п. III “Языковая политика”, в частности, сказано: “В настоящее время в республике ставится вопрос об отказе от унитарной системы и создании национальной системы образования. Вполне понятно, что в скором будущем придется отказаться от московских программ и учебников и подумать о составлении “своих” учебно-методических пособий для русских школ, поскольку реорганизация унитарной системы образования в национальную касается и функционирующих на территории республики русских школ (курсив мой - Авт.)”.

Интересно, известны ли эти документы чиновникам из Минобразования РФ? Благостные лица представителей московской делегации на конференции по русскому языку говорят одно - нет, неизвестны. Потому что я не верю, что расположение Москвы можно получить всего лишь за бесплатный обед с “чак-чаком”. А взятки наше Минобразования не берет. Да их ему никто и не даст.

Я вообще считаю, что с нашего безденежного министерства нужно спрашивать строже. Роль его вовсе не так уж периферийна, как это кажется людям, которые в нем работают. Если бы в школе в эпоху перестройки было бы меньше “вариативности” и чехарды с содержанием образования, то добыча “Хопров-Инвестов” и “Властелин” была бы не так велика. Если бы о брожении в Чечне, о проникновении в систему школьного образования нездоровых настроений Минобр сразу же бил во все колокола, вопиял и вопрошал, то гробов было бы меньше. И мы даже не представляем - насколько меньше! Но неужели чеченский пример - та же нефть, тот же “суверенитет” - нас ничему не научил?! И что, чеченцы счастливы теперь своим “суверенитетом”?! А мы, что, счастливы ельцинской добротой: “Берите суверенитета столько, сколько можете унести”? Ломать - не строить. А строить - так уж без глупости и хитрости, на честных основах, прочных. По народу своему нужно строить дом, по силам его.

...А мы всё надеемся, что “волжский” темперамент “похолоднее” кавказского, все молчим, а то и возносим мудрость Казани, все оправдываем федеральную “стеснительность” в ответ на местную “самобытность”: “восток - дело тонкое”. Напрасно. Вот еще одна цитата из справки, подготовленной рабочей группой Госдумы: “Доктрина национального образования в Республике Татарстан является отражением государственной политики в области образования, в ней последовательно проводится идея возрождения суверенного государственного статуса Республики Татарстан; по ней РТ находится не внутри России и не вне России, а рядом с Россией (то есть по существу речь идет о политическом союзе на принципах конфедерализма)”.

Казань, Казань... Родной город. Здесь пел Шаляпин, испытывал свою жизнь на прочность Горький, бывал Пушкин, здесь учился молодой Лев Толстой, так и не закончивший Казанского университета... Много позже, в августе 1903 года, отчасти по своим казанским впечатлениям, Толстой напишет рассказ “После бала”, пронзительное повествование о том, как у молодого человека, студента, прошла любовь к очаровательной Вареньке. А все потому, что отец ее, армейский полковник, после блестящего бала и мазурки, хладнокровно руководил расправой над беглым татарином.

Казань - бывший купеческим город со множеством храмов, церквей. Михаил Худяков, очень почитаемый среди местных националистов историк, относил основание Казани к 1401-1402 году. “Энциклопедический словарь русской цивилизации” (М., 2000) приводит новейшие данные - Казань основана в 1177 году булгарами. Странно, что составителям словаря ничего неизвестно о дате 1004 год - перестроечная археология нашла в местном Кремле монету, которая дала повод к празднованию в скором времени 1000-летия Казани. Дело историков (и не только местных) решать вопрос о стратификации и подлинности находки. Древний город Аркаим, что обнаружен археологами в Челябинской области, вообще датируется шестнадцатью тысячелетиями до нашей эры. Беда в другом. Празднованию 1000-летия Казани ненавязчиво придается политический подтекст - столица Татарстана древнее Москвы! А Санкт-Петербургу, с его тремя столетиями, и вовсе соваться в историю не стоит! Знай, как говорится, наших...

В Казанском Кремле турки реставрируют бывший губернаторский дворец - для президента. Рядом - “падающая” башня Сююмбеке, построенная в правление Анны Иоановны. На башне - новенький полумесяц. Зато на церкви Всех Святых, что сразу за губернаторским дворцом, никаких крестов не предвидится. В храме - столовая. Правда, Благовещенский собор, что расположен в самом центре Кремля, реставрируется силами местной епархии. Я зашла на стройку - горы хлама, мусора, “срама”. Реставраторы по сантиметру расчищают фрески...

На строительстве мечети Кул-Шарифа - она неподалеку - затишье. Пятница. Лишь одинокий пенсионер бродит между мраморных плит. Мы познакомились. Я попросила Василия Васильевича сравнить “стройки века”.

- Я атеист, и к религиозным делам равнодушен. Но, как бывшему строителю, мне интересно посмотреть на работу. Мечеть, по моим ощущениям, “холодная”. Слишком много мрамора, помпезности. “Выношенности” некоей нет, понимаете? Вот я так считаю: строит человек себе дом. Всё у него есть - средства, место хорошее, материал. А какой он дом хочет - не знает. Увидел у соседа - давай и я себе такой же. А ведь культовое сооружение - это дом, если так можно сказать, для “души” народа. И его надо делась с душой, а не с расчетом - кого-то удивить или в вере своей кого-то “превзойти”...

Размышляя о словах старого строителя, я покидаю Кремль, спускаюсь вниз по Кремлевской, сворачиваю на улицу Дзержинского. И тут мне явилась картина, которая превзошла все мои казанские впечатления. Скажу сразу, если бы в Москве, перед храмом, где венчался Пушкин с Натали, я когда-то не замерла, не пережила бы чувство сопричастности и высоты, не шагнула бы вдруг в ХIХ век, то и мимо дома 11 по улице Дзержинского я бы, скорее всего, прошла, проскочила. И очерк мой о казанской жизни, был бы, возможно, другого “тона”. Но - исторический центр Казани. Старый город. В двух, что называется, шагах от “культурного возрождения” - старая-старая, ободранная вывеска с едва читаемыми буквами: “В доме, находящемся в этом дворе, в 1846-1847 гг. жил Л.Н. Толстой”.

Тут необходимо сказать, что в Казани очень любят вывески. Местные деятели партхозстроительства и промышленности увековечены с помощью добротных - чугунных и гранитных - вывесок сплошь и рядом... Поколебавшись у вывески, я шагнула во двор, и с этим шагом будто оказалась совсем в другом времени, в другом измерении и в другой логике.

Это была сама обыкновенная трущоба, “шанхай”, “Петербург Достоевского”, “груда мертвых камней”, что угодно. Мусорные кучи. Приземистое двухэтажное здание, лишенное окон, - тоже место свалки. Зловоние нечистот, которые веяли из дома, было столь сильным, что рядом было трудно стоять. В убогом дворике плохо одетый мужчина правил русло для талой воды. Рядом - женщина со спитыми лицом, ненормально возбужденная, суетливо размахивала руками. Я нерешительно остановилась.

- Вам чего?

- Да вот дом, где Лев Толстой жил...

- Вить, - возопила женщина, - глянь че делается, про Толстого вспомнили! Откуда ж ты взялась?! С Марса, что ли?!

В глубине двора угадывался купол храма, давно, впрочем, превращенный в светскую “постройку”, неподалеку стоял двухэтажный дом. Тоже без окон, донельзя загаженный, забитый мусором. Обитатели “шанхая” с энтузиазмом взялись за “экскурсию”:

- Вот он, дом этот...

- Не может быть!

- Почему ж не может! Очень даже может! Ты че, не веришь? Лет двадцать назад сюда столько экскурсий водили. Этот ж на наших глазах было. Тут, гляньте, и вывеска висела - “Здесь жил Лев Толстой”, а потом ее выковыряли. Другую, с улицы повесили...

Действительно, на фасаде здания, на уровне второго этажа, темнело четырехугольное пятно от бывшей вывески.

- Но почему здесь такая мерзость запустения?

- А исторический центр сносят. Тут, небось, офисы настроят или коттеджи для богатых. А жильцов расселяют по новостройкам. Мусор никто отсюда не вывозит, выбрасываем куда придется. И в толстовский дом - тоже...

- Ни в юбилей, ни в день смерти, ни в день рождения никому этот Толстой не нужен, - горячился жилец Витя, - и мы вместе с ним не нужны. А это ж история, человек какой - на весь мир знаменитый!

Подошел еще один жилец - Гена, или, по-татарски, Гельфан.

- Это ж вообще место ценное. Мы ведь живем в бывших монастырских помещениях, стены - полтора метра. У меня над головой - святые!

- Как так?

- Идемте, увидите.

И я увидела в Гениной коммуналке расчищенные фрески - Христа, Деву Марию, Николая Чудотворца... Светлые лики над развешенным на веревках бельем, над немудрящим домашним скарбом, над всей нашей жизнью - часто такой суетной и бездарной.

- Некоторые соседи масляной краской роспись закрасили. А мне - нравится. Они же никому не мешают! Наоборот, красота какая!

- Гена, - спросила я хозяина, - неужели ничего нельзя сделать? Неужели все это пропадет и уйдет - и Толстой, и эти фрески, и остатки монастыря?

Гена почесал крепкой шоферской пятерней в затылке.

- Да почему нельзя? Все можно. Если бы нам отдали в собственность эти дома, люди бы всё сделали. Постепенно, не в один год, конечно. Ведь место - лучше не бывает, центр. Всё - рядом. Это не то, что мне предлагают - ехать на какую-то окраину, я один раз уже отказался... Говорят - ветхое жилье. Да какое ветхое - тут все на века построено. Стены - полтора метра. Динамитом, наверно, рвать будут. А потолки какие! Нет, нам бы дали с зятем - не коммуналку, конечно, а квартиру - мы бы все сделали. И другие бы сделали. Но ведь не дадут. Не про нас место это...

...Мне кажется, что познание - смысла своего существования, мира и бытия - одно из главных дел человека на земле. В познании, при всей его интуитивности, есть одно основополагающее качество - нравственность. Честность и красота - два “крыла” художественного образа, с помощью которого писатель “перелетает” эпохи.

Знать Пушкина, Достоевского, Толстого, Блока и пытаться “отгородить” свой народ от их языка - ну, не безумие ли это? Не преступление ли? Зачем одевать людям “шоры”? Я не беру сейчас возможные геополитические последствия “равнения” Татарстана на Турцию. Есть ведь и другие последствия - то, что мы называем духовной жизнью народа. И разве только татарские власти теснят русскую словесность? А федеральные? Разве у нас есть сейчас забота о писателе -  классике ли, которого отправляют в “национально-региональный компонент”, в компанию к Рустаму Минниханову, или современнике, который либо должен жить как бомж, либо умереть бессловесным - без книг, без издательств, без читательского признания. Нет государства - не будет и литературы.

Но, может быть те, кто мечтает об изолированном “татарском кувейте” или о демгосударстве Россия, где все регулируется деньгами и только деньгами, просто не понимают ни значения слова, ни значимости познания? И что им тогда какой-то храм, где венчался Пушкин, и какой-то дом, где жил Толстой? В лучшем случае - это объекты туристического бизнеса для остатков “продвинутой” публики. Горе нам, горе! Горе - народам. Но горе и тем, кто пытается рассорить народы, сыграть на национальном самолюбии, провести “анализ” крови, разделить тех, кто вместе - века. Да, этим хитроумным “архитекторам”, загоняющим души своих народов в новые храмы-“офисы” - никогда не понять и не постичь смысла слов Достоевского: “Между народами никогда не может быть антагонизма, если бы каждый из них понимал истинные свои интересы. В том-то и беда, что такое понимание чрезвычайно редко, и народы ищут славы только в пустом первенстве пред своими соседями”.

Но мы-то с вами, русские и татары, чуваши и мордва, украинцы и чеченцы! Неужели эту истину мы забудем?!

апрель 2001

Другие статьи, рассказы, эссе Лидии Сычёвой читайте здесь

Книги здесь или здесь

 

Все публикации