Лидия Сычева: культура

Музыка как судьба

Конкурс ЧайковскогоМузыка – это моя непрожитая жизнь. В жалкой совхозной квартирке, где за стенкой буйствовала пьяная соседка с сожителем, могла ли я помыслить, что буду смотреть на высокие своды Большого Зала Московской консерватории, грезить об идеальных мирах?! В раю, если он есть, точно будет звучать музыка, совершенная, музыка горних сфер. Музыка – голос души, возвышенной и чистой, явленной этому несовершенному миру.

Годы изнурительной учёбы, самодисциплины – для чего?! Чтобы однажды выйти на прославленную сцену – и «заворожить». Я смотрела на молодого пианиста, он не создавал музыку, он её выражал, она звучала через него, как будто он сам был роялем; рояль был звучащий, и точно выражал капризы, фантазии и даже «болезни» авторов. Равель был сложен, намеренно сумасброден, он мучил пианистов собранием трудных и порой бессмысленных пассажей. Молодой пианист добросовестно играл, выражая через музыку его суть. Высокий, изящный юноша, живущий в ином, нездешнем мире. Грязь и скверна шли мимо – они для обычных людей, выбравших себе обыденную и грязную жизнь.

Музыка была (и остаётся) мечтой, недостижимым и непостижимым идеалом…

***

Главным музыкальным событием советской оттепели стал Первый Международный конкурс пианистов и скрипачей им. П.И. Чайковского, состоявшийся в Москве в марте-апреле 1958 года. Американский пианист Ван Клиберн ("Ваня", как его называли русские поклонницы) стал любимцем публики. Его засыпали цветами, а одна восторженная почитательница даже подарила ему балалайку - на память о России.

Летом 2011 года Ван Клиберн снова приехал в Москву - теперь уже в качестве почетного председателя жюри XIV Международного конкурса имени П.И. Чайковского. Овациями встретили музыканта в обновленном (после ремонта и реставрации) Большом зале Московской консерватории. Прославленный пианист не остался в долгу: «Почти два столетия русская музыкальная культура блещет именами выдающихся композиторов и исполнителей. То, что за эти двести лет из России вышли музыканты, которых знают и любят во всем мире, это просто невероятно! До конца жизни я буду любить Россию!»

Конкурс Чайковского долгое время был одним из наиболее масштабных и значимых в мире музыкальных событий, своего рода «олимпиадой», во многом определявшей направление развития исполнительского искусства. «То, о чем мечтал Сталин, - распространить влияние нашей страны на весь мир - удалось музыкантам, - говорил пианист Владимир Крайнев, победитель IV конкурса. - В Америке ли, в Азии ли, лучшие педагоги - выходцы из России или их ученики. Весь мир заполнила русско-советская исполнительская школа».

Да, это исторический факт - в «тоталитарном» СССР, особенно во времена «застоя», музы были под надежным покровительством государства, а таланты получали возможность самореализации. Правда, и спрашивали с них строго. Скрипач Владимир Спиваков (IV конкурс, вторая премия) вспоминает: «Нас, помню, так накачивали, что у всех колени дрожали: государство потратило огромные деньги, вы обязаны получить первую, в крайнем случае вторую премию!»

Это только кажется, что классическая музыка вне идеологии - после распада СССР конкурс Чайковского стал стремительно терять свой авторитет. Страна, «потерявшая лицо», торопливо отвергала прежние ценности - не только мировоззренческие, но и культурные. Профессия музыканта уже не в почете. В самом деле, годы и годы кропотливого, адского труда, и все для чего?! Аудитория, посещающая консерватории, музеи и театры, являет миру цивилизованный и культурный вид страны. Но обнищавшей и маргинализованной трудовой интеллигенции в годы перемен было не до классической музыки, а новорусские богачи в массе своей - вовсе не выпускники музыкальных школ. Конкурс Чайковского в пору дележки общенародной собственности оказался на периферии государственных забот, и тотчас вокруг него стали вспыхивать коррупционные скандалы. Подозрения в необъективности судейства привели к тому, что талантливые исполнители все чаще стали выбирать другие музыкальные состязания.

Потерять доброе имя - легко. А вернуть?! За дело взялся Валерий Гергиев. Задача - поднять престиж конкурса - казалась практически нерешаемой, да это и невозможно сделать за короткое время. Знаменитый дирижер принял «жесткие управленческие решения»:

а) для объективности судейства пригласил в жюри звезд исполнительского искусства;

б) поднял значимость призов - победители конкурса получат ангажемент на ближайшие три года, они выступят вместе с ведущими музыкальными коллективами мира - Лондонским симфоническим оркестром, Симфоническим оркестром имени Верди, оркестром Мариинского театра и др.;

в) пригласил нового генерального менеджера конкурса американца Ричарда Родзинского («потому что наши все разворуют», - грустно комментировали в консерваторских кулуарах это решение журналисты);

г) одобрил принципиально иную систему голосования жюри, где для выведения окончательного результата применяется математическая формула.

Еще одно сенсационное нововведение: конкурс впервые проводился в двух городах - в Москве (здесь слушали пианистов и виолончелистов) и Санкт-Петербурге (в городе на Неве состязались скрипачи и вокалисты). Кроме того, миллионы любителей музыки следили за выступлениями своих любимых исполнителей по Интернету - были организованы прямые трансляции всех выступлений и репетиций. Правда, не обходилось без технических сбоев, но и сейчас у «болельщиков» есть возможность познакомиться с архивом записей, выложенных на официальном сайте конкурса. И вот, с державного благословения – с государственного гимна и нескольких концертных номеров в исполнении лауреатов прошлых лет начался этот феерический музыкальный марафон, длившийся почти три недели.

***

Звёзды рождаются из потока хаоса на наших глазах. Вот китаец Чэнь, который словно извлекает музыку из воздуха, «лепит» руками пространство; он с сильной волей, железными нервами, весь в чёрном, музыка покоряется ему – точному и дисциплинированному. Кажется, что его техника, заработанная тяжким трудом, безупречна.

А вот белорус Артём, нервный, с большим запасом глубины, сомневающийся, увлекающийся, самоуглублённый, который до конца так и не будет никогда никем понят, даже им самим.

Есть хорошие, грамотные пианисты (Громов), но почему-то звуки их музыки не чаруют. Есть что-то отталкивающее (не внешне, а в самом «теле» этой музыки), нечто усыпляюще-холодно-отстранённое. Это удивительно! Как это: играешь то же самое, и вдруг получается всё совершенно иное. Тревожно-раздражающее, не окрашенное любовью. Жёсткое, неинтересное, лишённое очарования. Модернист?

Музыканты – горние создания, которые общаются с ангелами. Не случайно БЗК называют «храмом музыки».

Великолепный храм музыки с нежно-оливковыми стенами, густой лепниной – растительный орнамент, ленты, трубы; светильники со скрещенными же лентами и трубами; внимательно-ободряющий взгляд Чайковского – портрет висит поверх органа; пять чёрных роялей – пять китов, закрытые ставни вверху, они прикрывают окна, так что свет внутри искусственный.

Всё дышит бессмертием в этом храме музыки – счастливо уловленные звуки гармонии, портреты композиторов в медальонах, витраж, восстановленный по эскизам – цветной, мармеладно-наивный, взамен того, утраченного во время бомбёжек в войну.

Музыканты тонки, изящны, каждая клетка их тела напитана музыкой, и словно чуть дрожит, резонируя со звуками рояля.

Настоящие музыканты «выражают» музыку – словно бы благодаря им она открывается, прежде скрытая, спрятанная.

Музыка – в чём-то самый трудный вид искусства, без помощи цвета, слова, одними звуками нарисовать образ… Сначала шло слово, потом живопись, потом музыка… Так люди поднимались до рая.

Музыка рождает что-то космически-бесконечное, и всё это – Бетховен в исполнении корейского мальчика Чо. Неужели эти грешные люди летают, и там, на высоте, приобщаются к этой божественной музыке?! Маленький царь музыки из Кореи.

За тот день, когда мы послушали Даниила Трифонова (в фойе), девушку Сон (она была прекрасна), потом виолончелиста-итальянца, пианиста Чернова и юного швейцарца Пуазе (та-та-та… «Кампанелла» Листа, всё время звучит), показалось, что прошла целая жизнь, целая эпоха. Музыка открывает волшебные двери в неведомые миры. Дворцы для европейских монархов, королевские своды слышали эту музыку. А теперь любой может войти в этот величественный храм. Странно, что желающих (аристократов духа) находится немного во все времена.

На концертах Моцарта окна вверху были распахнуты, и, кажется, будто музыка летела вверх, к небесам.

Пианистка Сара похожа на прядильщицу, которая ткёт из музыкальных нитей ткань, невидимую, эфирную ткань музыки.

С лёгким прищуром Чайковский смотрел куда-то вдаль – сквозь века и стены этого замечательного, классически-торжественного зала.

***

Чем ближе финал, тем выше градус торжественной нервозности, больше прессы; неприступней и надменней билетёры, больше медийных лиц среди публики, строже охрана, уже и сенсации обозначились: в кулуарах рассказывают, как алчные журналисты продавали свои пригласительные за 2,5 тыс. рублей пенсионерам…

На длинной мачте с балкона плавает телекамера, снимающая возбуждённую публику; в зале больше иностранцев, и не всегда это англичане или немцы, много корейцев – аккуратно одетых, невысоких; уже и Денис Мацуев работает в жюри (публика на галёрке его не любит, считает конъюнктурщиком и бранит за дорогие билеты); из зала раздаются крики: «Лубянцев! Лубянцев!», у одних эти крики вызывают аплодисменты и энтузиазм, у других – недовольный гул.

Большой оркестр уже вышел, нестройный гул настраиваемых инструментов.

За дни прослушиваний зал будто уменьшился в размерах.

Удивительна страстность музыки Чайковского. Поистине, этому человеку было что сказать, и кажется, будто силы его неиссякаемы, безграничны.

Музыка Чайковского – нежная, добрая без жестокости, сильная без «грома» и громыхания.

Чернов играл Чайковского с большой, если так можно сказать, эротической силой; музыка Чайковского, не являясь мужественной, очень чувственна в хорошем смысле этого слова. Трифонов играл Чайковского (1-й концерт) романтично, больше по-юношески, с большой эмоцией, красками, и, кажется, всё-таки лучше. Музыка его была живая и целомудренная, музыка Чернова – страстная и по-мужски чувственная… Кто был лучше? Не знаю.

Лак дорогих виолончелей, скрипок. Дирижёр чуть танцует, руки его играют.

***

А завершился конкурс не только награждением победителей и гала-концертами в Москве и Санкт-Петербурге, но и письмом к ... Владимиру Путину. Это послание в Интернете составили представители музыкальной общественности, разочарованные решением жюри в конкурсе пианистов. Впрочем, право Даниила Трифонова на первую премию и золотую медаль в письме не оспаривается - молодой музыкант заслуженно получил свою награду.

Трифонов родился в Нижнем Новгороде, родители его живут в Подмосковье, а сам он фактически американец - большую часть времени Даниил проводит в Кливленде, где учится в Институте музыки в классе Сергея Бабаяна. Две трети наших выдающихся педагогов после развала СССР покинули страну и теперь «поднимают культуру» в США, Великобритании, Германии, Италии, Испании - везде, только не дома. Обеднение громадное - вслед за педагогами тянутся и талантливые ученики. Музыкальное образование в России находится в плачевном состоянии - и это, увы, свершившийся факт. Вот и прославленный скрипач Виктор Третьяков (III конкурс, первая премия) ныне - профессор Кельнской высшей школы музыки. Он утверждает, что «русская скрипичная школа лучшая, но она уже не в России». Ему вторит профессор Венской консерватории Борис Кушнир: «То, что все меньше и меньше появляется исполнителей мирового класса из России - прямой результат разрушения системы образования. И общий уровень конкурса им. Чайковского по сравнению с советскими временами очень изменился».

Зато выдающихся успехов на музыкальном поприще добиваются представители Южной Кореи. На XIV конкурсе им. Чайковского они завоевали пять призовых мест! Ничего удивительного в этом нет - в Корее, Японии, Китае уделяют огромное внимание классическому искусству. Знать и любить музыку там почетно и престижно. В том числе и в денежном выражении. Преподаватель музыки из Омска рассказывает в Интернете о своей жизни в Корее, где она работает по контракту, обучая юных пианистов. За год женщина заработала на квартиру, за второй - на рояль, за третий - на автомобиль: «Теперь могу и домой возвращаться!». В родном городе ее зарплата на двух работах (в вузе и колледже вместе) составляла 11 тысяч рублей...

В общем, несмотря на все усилия Валерия Гергиева и его команды, наш главный музыкальный турнир пока далек от своей славы 50-летней давности. Разрушения, произведенные в ценностной ориентации общества, невозможно устранить так же быстро, как отремонтировать Большой зал консерватории. Вот почему к нам пока не спешат ехать восходящие звезды из Европы - особая аура «загадочной России», где жил и творил Петр Чайковский, кажется навсегда утраченной... Потому европейцы предпочитают музыкальные конкурсы с более надежной репутацией.

Настоящая проблема конкурса им. Чайковского, конечно, в другом: нужны ли России сегодня таланты и «профи»? Звезды исполнительского искусства, выдающиеся педагоги, одаренные дети? В советское время ответ на этот вопрос был однозначным - «да». Что касается дня сегодняшнего, то здесь мы можем видеть гигантский разрыв между официальными декларациями и реальным положением дел. И потому громадным утешением стала игра на конкурсе молодых исполнителей. Они верят в красоту и в победительную силу правды, и потому за этими вдохновенными тружениками - будущее...

***

И на прощанье.

Изысканное, дорогое кафе «Чайковский» с белыми скатертями, длинными бокалами, ухоженными, изящными женщинами. А на выходе, в углу с застарелыми разводами – бомж с картонкой – «подайте на хлеб». Сам виноват?!

Безалаберно-огромная, богатая и равнодушная Москва…

июль 2011

Другие статьи, рассказы, эссе Лидии Сычёвой читайте здесь

Книги здесь или здесь

Все публикации