Лидия Сычева: проза

Девочки, мальчики…

Галие Ильязовой 32 года, но себя она называет «девочкой». И своих приятельниц, даже сорокалетних, тоже. «Пошли мы с девочками развлечься в стриптиз-клуб, посмотреть на симпатичных мальчиков. Я, если честно, не очень люблю «горы мяса»  – мне парни из шоу кажутся грязными – все на них вешаются, ахают, чуть ли не в трусы лезут. Но настроение было хоть в петлю, вот я и составила Женьке и Ольге компанию. Они тоже из нашего банка. Женька давно в клуб ходит, запала на Хайдара (мальчик из Узбекистана), тратит на него бешеные деньги, говорит, что это любовь, которую она искала всю жизнь. Хотя у неё всё нормально в семье – муж, двое детей. Наверное, возрастной бзик – бывает, что у девочек в такой поре крышу сносит… Фигура у Хайдара красивая, мордашка смазливая, молоденький, зажигает, глазки блестят, двигается хорошо – вот Женька и млеет. Она из-за него и поддавать начала – уйдут в номера, гудят до трех ночи. Женька водит его по ресторанам, за границу таскает, даже на деловые встречи. Карьеру мальчик сделал – из задрипанного кишлака на Елисейские поля! Чем плохо?!»

Галия смеется. Ей не надо молодиться – днем она выглядит на 24, вечером – на 18. Маленькая, тоненькая, звонкая девочка, точеные руки и ноги, правильные черты лица, и когда накрашена, то не видно, что глаза у неё татарские – с чуть припухшими верхними веками. Она совсем обрусела, и знакомые её зовут «Галя». У неё жемчужная улыбка, ровный загар, который так идёт к густым золотистым волосам – блондинка Галия ненатуральная, но очень естественная. Примерно раз в три месяца она вырывается на отдых – Хургада, Гоа, Эмираты, Таиланд… Вот и с Сережей, её нынешним мальчиком, она познакомилась в Египте.
 

Никуда она ехать не хотела, не собиралась. Но лишь представила, что придется сидеть три дня одной (были ноябрьские праздники) и кукситься – накануне она порвала с Вовой, так сразу потянуло в путь-дорожку. Позвонила в турфирму, взяла горящую путёвку. Всё с этого и завязалось.

Между прочим, на Вову, провальный «проект», она потратила восемь месяцев жизни. А как хорошо всё начиналось! Тогда Галия только что поменяла машину – купила шикарный джип, а у Вовы – распоследний мерседес, ну, пока их кони стояли на светофоре, хозяева успели и перемигнуться, и улыбнуться, и визитками обменяться. У деловых людей всё быстро делается, нет времени на «охи-ахи».

Вова оказался золотым мальчиком – папа его владел стадионами, заводами, пароходами и полями для гольфа. А у Галии – квартира в центре Москвы (в кредит – платить еще четыре года), дорогой джип (не каждый банкир таким похвастает!), голова на плечах (не зря же от клиентов отбоя нет – тащат ей своё «бабло» в доверительное управление, знают, у этого брокера – без проколов…). А Вова – завидный жених. Он щедрый мальчик – не считает денег в ресторанах, не смотрит на ценники в бутиках, в его визитнице карточки дорогих моделей, модных актрис, известных телеведущих. Длинные тощие девочки, которые и питаются-то тремя сухариками в день, оказавшись с Вовой в ресторане, капризничают, заказывают блюда подороже – из жадности, зная, что кавалер за всё заплатит. А Вова что? Он легко относится к жизни – не своё, не жалко. Галие он говорил: «Котёнок, тебе со мной хорошо? Ну и наплюй, не думай про завтра – придумаем что-нибудь весёлое! Ты же у меня умный, пушистый, маленький котёнок!»

Именно потому, что Галия не была дурой, она однажды Вову и заподозрила. Позвонил ей на мобильный: «Котёнок, я сегодня дома ночую – отец попросил остаться, семейный корпоратив». Странно, раньше он никогда не предупреждал. А тут – такая заботливость! С чего бы? «Никогда я мужиков не проверяю – считаю ниже своего достоинства. Но вечер был свободный, погода хорошая. Вышла, села в джип, думаю, куда бы поехать… И машина сама собой покатила к Вовиному дому. Ему папа квартиру купил – недалеко от меня, буквально через три-четыре улицы. Подъезжаю – а у него свет горит! Звоню: «Ну что, дорогой, выгляни в окошко – дам тебе лукошко!» Так и не открыл, хотя я была в сумасшедшей истерике, думала, дверь разнесу в щепки! Попортила я им настроение – не дала путём развлечься».

Но Вова – хитрый мальчик, сумел свой грех обратить против Галии. «Котёнок, я действительно задержался у себя. А не открыл из-за твоей мелочности. Ты мне не доверяешь?! Мы еще неженаты, а уже начинается шпионаж. Что дальше ждать?.. Я разозлился, решил с тобой порвать. Но потом, мой милый котёночек, я вспомнил всё, что у нас было – романтические свидания при свечах, путешествия, приколы… Ты добрая девочка, ласковая. Я решил сделать первый шаг навстречу – давай всё забудем. Я же благородный, великодушный мужчина!». Вова привез букет алых роз, колечко с бриллиантом и комплект дорого постельного белья – белейшего, с тончайшим шитьём. Галия засомневалась – может, мальчик правду говорит?! Нормальным мужикам действительно не нравится, когда за ними следят – было бы странно, если наоборот…  В общем, они помирились.

Но, как выяснилось, до времени. Встреча с серьезными клиентами у Галии была назначена в дорогом ресторане, и когда она с важными дядьками вошла в полупустой зал, то первым, кого она увидела, был её Вова, целующийся с потасканной лярвой. Девочка была низкого пошиба, плохо накрашенная, неуклюжая, возможно, глубокая провинциалка. А Вова настолько погрузился в процесс страсти, что заметил Галию только в тот момент, когда она с клиентами подошла совсем близко. Но он всё равно выдавил из себя: «Привет!», – и даже изящно помахал рукой, будто спускался вниз по трапу самолёта.

 У Галии всё внутри стало черно – как после ядерного взрыва. Но не устраивать же сцену при клиентах?! Не плакать, не кривить от ужасной внутренней боли губы, не бледнеть, не краснеть, бровью не повести – интересно, кто-нибудь из этих денежных дядек, что шли сейчас рядом с нею, смогли бы выдержать такой удар под дых, если бы, допустим, в одночасье лишились восьми миллионов долларов! А она потеряла восемь месяцев жизни и одну надежду – выйти замуж, пожить спокойно за шалопаем Вовой. Она уже привязалась к мальчику, смирилась с его слишком лёгким характером, подстроилась под его вкусы…

Лёгкая тень неловкости пробежала по лицу Вовы, он расплатился с официантом, и, не обращая внимания на бубнёж глупой девочки, двинулся к выходу. Единственное удовольствие, в котором не отказала себе Галия, это сделать подножку сопернице. Девочка рухнула на пол, фейсом об элитное покрытие со встроенными лампочками, она растянулась во весь рост, здорово приложилась, что и говорить! Вова не подал вида – он, конечно, понял, почему его дама споткнулась на ровном месте, позеленел только, когда помогал спутнице подняться – как же, кавалер, светское воспитание! Галия официально и почти сердечно извинилась: «Ой, девушка, извините за беспокойство, за неловкость, здесь сумка была, я её подвинула…» Клиенты вообще ни во что не въехали – потели мыслями о бабле, облигациях, «зелени».

Вова после приезжал прояснять отношения – на коленях не ползал, но говорил, что это был «заскок», что с девочкой «ничего серьёзного», и что котёнок ему «запал», и глупо, мол, из-за какой-то «берёзки» (так он звал простушек) рушить почти налаженную жизнь. Но Галия его не простила. Что ни говори, а она не любила Вову. А деньги, поля для гольфа, мерседесы, пароходы и заводы – нет, ничто это не заменит надежного мужского плеча, крепкой руки, суровой ласки. Когда-то Галия любила Игоря. Одна его кличка – «Железный» – наводила ужас на богатеньких дядек и тёток из города Т.
 

В городе Т. Галия училась на экономическом факультете университета. А до этого она фактически порвала с родителями – сначала с отцом, потом с матерью. Семья их жила в северном городишке Когалыме. Бог щедро одарил Галию – все, за что бы она не бралась, у неё получалось. Её отдали в музыкальную школу, и она сразу же проявила выдающиеся способности. Педагоги прочили ей славу вокалистки, дело дошло до подготовительных классов Московской Консерватории, но отец сказал: «Только через мой труп!», – и не отпустил её в столицу, уже тогда кишащую пороками и соблазнами. Он видел дочку правоверной мусульманкой, строго следующей заветам Корана, мечтал о тихом семейном счастье для своей буйной Галии.

Параллельно она занималась спортивной гимнастикой – сообразительная, ловкая, с прекрасной координацией Галия и здесь быстро стала первой. Она выиграла соревнования в областном городе, её отобрали в запас молодежной сборной страны. Для дальнейшего роста Галие нужно было ездить на спортивные сборы, неделями жить вне дома. Отец и тут разрушил мечту – всюду ему виделся разврат, свальный грех, покушение на целомудрие. Он не верил своей дочери и требовал, чтобы в девять вечера она была дома.

Галие исполнилось 17, карьера знаменитой певицы или прославленной гимнастки ей, увы, уже не грозила (она не жалела об этом – столько в ней было молодых сил и желаний!), и всю её захватила радость жизни, первых свиданий, поцелуев. Раньше, занятая музыкой, спортом, учебой (и здесь у неё были прекрасные способности – «пятерки» она получала играючи), Галия мало отдавалась улице, дискотекам, компаниям, отношениям полов. Время пришло – теперь она могла себе позволить развлечения. Жизнь родителей в затхлых рамках догмы казалась ей адом (мать традиционно во всем поддакивала отцу-кормильцу), и если Галия так несчастна, то значит, все устройство их «семейного гнезда» должно быть разрушено. Девушка не понимала: почему она должна подчиняться абсурдным отцовским требованиям и всякий раз находить предлоги для своих знакомых, чтобы быть дома к девяти часам?! Всякое опоздание, даже на десять минут, вызывало чтение долгих нотаций или истерические скандалы.

Однажды она подошла к подъезду вместе с одноклассником Ильей. Между молодыми людьми шел ни к чему не обязывающий треп – о музыке, о моде, о погоде; Галия беспричинно веселилась. Было без пяти девять, и она увидела, как на окне их квартиры шевельнулась штора – отец высматривал ее во дворе, и, конечно же, заметил, что она стоит у двери с одноклассником. Дочь решила его немножко позлить и проболтала с Ильей еще с полчаса, подспудно ощущая спиной кипение «предка».

У Галии было вдохновенно-дерзкое настроение, когда она входила в квартиру. Отец прямо в прихожей набросился на неё с руганью, она небрежно-горько бросила: «Надоел ты мне!», – и он, в бешеной ярости, схватил табуретку и со всего маху хватил её по голове…

Она пролежала шесть суток в реанимации, в коме. К счастью, она не повредилась в рассудке, у неё не отказали ноги или руки, её не покинула память. Говорят, отец плакал, молился за неё, казнил себя. Она, уже переведенная в общую палату, долго и сосредоточенно молчала. Потом сказала матери: «Он мне больше не отец. Я не вернусь домой, если Он там будет. Выброшусь из окна, уйду к бомжам, стану наркоманкой». Отец, видимо, чувствуя вину, пошел на невиданную уступку – снял себе квартиру. А вскоре он, так ратовавший за высокоморальный образ жизни, сошелся с женщиной много моложе себя. Она-то и скрутила его в бараний рог – отец развелся с матерью Галии и даже поделил имущество в суде.

Она ненавидела отца, и даже завидовала девчонкам, выросшим в неполных семьях. Зато мать плакала – в сорок лет остаться брошенной с двумя детьми (у Галии был младший брат Алмаз). Во всём виновата строптивая дочка – не будь её капризов, жили бы сейчас как люди! Нет, мать не высказывала Галие претензий. Она сосредоточила всю теплоту чувств на балованном сыне. Непонимание между женщинами росло – у них были разные ценности, взгляды, характеры. И время наступило такое, что прошлая жизнь, с определенностью и стабильностью, рушилось безвозвратно. Галия не приросла душой к «совковому» укладу, она жила бурным настоящим, и именно нынешнее время, когда она была полна сил, здоровья, когда всё менялось каждый день, и когда открывалось столько возможностей разбогатеть, прославится, продвинуться, казалось ей захватывающим, «классным». Время выбрало её – молодую и красивую, быть первой, лучшей. Судьба вела её, как вела она девочек, стремительно разбогатевших на секс-услугах (вчера они были никто, а сегодня у них – роскошные клиенты и сладость больших денег), как вела она мальчиков с городских окраин – ещё недавно они сурово таскали «железо» в подвалах, а теперь играючи «рулили» городами и весями, пересев с битых жигулей на «бэхи» и «мерсы».

Когда Галия закончила школу, мать хотела, чтобы она пошла в медицинский – собственная несбывшаяся мечта!, а дочь видела себя только на экономическом – самом престижном, крутом факультете. Слово за слово, и они разругались вдрызг. Тут-то ей мать и высказала про свою «поломанную жизнь». Дочь слушала и не верила своим ушам – оказывается, это она виновата в семейных несчастиях! «Отца у меня нет, не будет и матери!», – выкрикнула Галия на прощанье, хлопнув дверью так, что внутри соседских квартир утробно вякнул чешский хрусталь в стенках. Она уехала из Когалыма навсегда.
 

В мутно-кровавый 93 год Галия поступила в городе Т. на экономический факультет университета. Без блата, «волосатых рук» и интимной «расплаты» – даже в то время крутейшего беспредела и хаоса все равно рядом с грибами-поганками росли настоящие боровики, так же, как и в другие эпохи вставало и заходило солнце, были ночи и дни, а красота, молодость и ум иногда побеждали посредственную претенциозность с толстым кошельком. Ко всему прочему Галия обладала редким даром обаяния, чем окончательно сразила сердца экзаменаторов. Да и подготовлена она была хорошо – спорт научил ее здоровому честолюбию, умею концентрироваться в нужный момент. Экзамены – борьба энергий. Галия победила!

Она не отказывалась от помощи Эльмиры – сестры отца, заведовавшей в городе местным шоу-бизнесом. Тётушка являла собой полную противоположность брату-ханже – для неё вообще не существовало никаких догм, ни религиозных, ни нравственных. Её девизом было «здесь и сейчас»: бери от жизни всё, что плохо лежит. Эльмира не жадничала – если бы ни её ежемесячные финансовые вливания, Галие пришлось бы туго в первые годы учёбы. От матери она ничего не брала – два или три денежных перевода отправила назад. Созванивалась иногда с Алмазом – к брату она относилась покровительственно-снисходительно, он был еще слишком ребенком, чтобы обсуждать с ним серьезные вопросы. Странно, по большому счету, она – почти сирота… Галия отмахивалась от этого ощущения – если альпинист каждый день будет думать, как опасно в горах, он никогда не поднимется на вершину. Вперед! Вперед!

С третьего курса Эльмира стала привлекать её к бизнесу – организации элитных дискотек, к гастролям поп-групп и столичных звёзд. Идеи у Галии так и бурлили – она придумала дизайн зала: черные кирпичи с блёстками, на которых именитые гости с помощью кисти и красок могли оставить свои автографы. Вход в заведение был бесплатным для красивых девочек, зато мальчики за посещение танцзала расплачивались по полной программе – дорогие, качественные напитки, музыка на выбор, такси по вызову. А для желающих – полный пакет сопутствующих услуг: баня-сауна, эротический массаж, эскорт-сопровождение… Но это тётины дела – Галия занималась дискотекой, приемом и размещением звёзд, модой, дизайном, музыкой.

Все бизнес-точки в те времена «крышевались», и злые языки потом нашептывали Галие, что, мол, родная тётя «сдала» её Игорю в качестве квартальной «платы». Она не верила тогда, не верит и сейчас – во-первых, дела у Эльмиры никогда не шли так плохо, чтобы пускаться на столь грязный размен, во-вторых, они с Игорем любили друг друга, а это чувство ни с чем не спутаешь. Конечно, она с самого первого взгляда – они увидели друг друга в зале дискотеки, среди чёрных, зловеще-торжественных кирпичей, когда звучала печальная англоязычная мелодия, напоминающая о том, что все в мире бренно, и все пройдет; так вот, она сразу поняла, угадала, что чувство их будет настоящим и трагическим. Игорь возглавлял одну из «бригад», группировок, которые контролировали город. Он был смелым, решительным и красивым мальчиком. Когда-то такие ребята поднимались первыми в атаку, сражаясь за родину, потом парни этого типа ехали на целину и на БАМ, переливая свои силы и здоровье в достижения социализма, но вот настало время, когда идеологи призвали их к новому служению – быть богатыми во что бы то ни стало, быть не хуже, чем люди с дикого Запада… Игорь и его друзья шли кратким путем первопроходцев, не жалея себя и других.

Наверное, Галия его идеализировала, но по-другому и не бывает в молодой и отчаянной любви! Ей исполнилось девятнадцать лет, когда она переступила порог его «норы» – один из влиятельнейших людей города жил в быту более, чем скромно – достаточно сказать, что в туалете у него стоял ржавый бачок без крышки, напоминающий водонапорную башню. Теперь такие «раритеты» можно обнаружить только в дальних сельских больницах… «Стрелки», «разборки», обход «хозяйства» занимали почти всё его время. Игорю нужно было торопиться – однажды он уже побывал на грани жизни и смерти, получив «перо» в бок от конкурентов. Врачи спасли его чудом – выручил могучий организм бывшего десантника. Он был на пять лет старше Галии, а ей казалось – на целую жизнь. Игорь сразу сделал её женой – пусть и неофициальной, «без записи»; и она почти на два года стала негласной королевой города – ещё бы, такая красивая и умная девочка, у которой есть всё для полноценной жизни – иномарка, роскошная квартира, отчаянный мальчик… Игорь никогда не посвящал её в свои кровавые дела – она нужна была ему не как боевой товарищ, а как тихая заводь, где он отдыхал после междоусобиц.

Жизнь шла и летела, перемежаясь экзотическим отдыхом – братва гуляет!, и уже привычной скорбью похорон – мальчиков из окружения Игоря убивали в подъездах, взрывали в машинах, топили в речке, запытывали до смерти в подвалах, закатывали в бетонные фундаменты. Но, казалось, эти беды благополучно минуют «Железного» – влияние Игоря в городе оставалось устойчиво-стабильным, несмотря на то, что подрастали новые волчата, мечтающие вырвать кусок у старших собратьев. В то лето Галия закончила с красным дипломом университет и планировала с помощью Игоря открыть свой бизнес – несколько салонов красоты для элитной клиентуры. А еще она, если честно, мечтала о законном браке и ребенке. Впрочем, глупо заводить на эту тему разговор с Игорем – ему было не до семейных идиллий.

Всё кончилось в один день, когда машину Игоря вместе с водителем расстреляли из  автоматов. Ах да, за неделю до этого ухнула бомбочка рядом с её автомобилем – но это так, хлопушка, они посмеялись дома – наверно, кто-то пошутил… Отупевшая от горя, она ничего не помнила – ни отпевания в новом храме (кстати, частично построенного на деньги Игоря), ни пышных похорон, ни долгих поминок. Через день или два ей позвонили незнакомые мальчики и сказали, чтобы она освобождала квартиру – за Железным, якобы, остался должок. Она отмахнулась от рэкетиров, как от назойливых мух – ясно, что девочку, оставшуюся в одиночестве, брали на понт.

На следующий день, когда Галия выбежала из подъезда, её схватили два хачика и затолкали в джип. «Кончились твои золотые деньки, дэвочка, – хихикал один из бандитов. – Щас придет транспорт с малолетками, они тебя отъимеют», – её привезли на городскую окраину, впихнули в вонючую квартиру. «Посиди тут, попрощайся с жизнью». Холодный ужас охватил Галию. Она увидела засаленную мебель, россыпь использованных шприцов, грязную посуду, бутылки… Похитители гремели ключами, запирая её снаружи. Галия бросилась к окну – второй этаж, ни секунды не раздумывая, скользнула в открытую форточку, прыгнула вниз. Ушиблась, но не смертельно. Она бежала к людям – в переполненные автобусы, в толпу (никогда еще «серая масса» обычных граждан не казалась ей такой родной и милой), чтобы спрятаться, затеряться, выжить.

Вечером Галия подкараулила тетю Эльмиру и буквально бросилась ей на шею – рыдая. «Бедная, бедная девочка! Не бойся, они тебя не тронут», – две чёрные тени, как крысы, мелькнули за угол. Тетя убедила её – сопротивление бесполезно: «Отдай им всё – квартиру, машину, тряпки. Ты ещё такая молодая, деньги наживёшь. Побереги себя». Игоря убила наркомафия – где-то он перешел ей дорогу. Обиднее всего было то, что она ничего, ничего не могла сделать!

Галия никуда не выходила из Эльмириной квартиры. Чтобы заглушить страх и боль, она начала пить, стремительно опустошая тётин бар. Жизнь казалось конченной – от неё отвернулись все подруги (она нужна была им сильной – с деньгами и связями), у неё фактически не было родителей, погиб человек, с которым она связывала своё будущее… Ночами Галие снился один и тот же сон – она в горах, и вот-вот начнётся камнепад, из-под которого она уже не сможет выбраться. Это возвращался детский кошмар – в пионерском лагере, на юге, она ухитрилась попасть под каменный дождь. Сколько раз за свою небольшую жизнь Галия уже проходила на волосок от смерти!

В конце концов, Эльмире надоела депрессивная племянница. Бар тоже опустел. Тетя почти насильно повела Галию к психологу. Молоденькая девочка работала при бывшем Доме пионеров (теперь здесь устроили платный спорткомплекс). Галия только посмотрела на неё и сразу поняла – есть и другая жизнь, обычно-размеренная. С маленькими деньгами, маленькими мирком и маленькими страстями. А не пожить ли ей так?! Но девочка оказалась умнее, чем она думала. «Послушайте, Галия, моего совета. Уезжайте отсюда. Куда угодно, но лучше в Москву. И с каждым километром вы будете забывать то, что оставите здесь. Душа ваша распрямится, и вы вернётесь к себе. Вы забудете то, что здесь с вами произошло, как дурной сон. Этот опыт жизни вам никогда не потребуется. Вы – другая. У вас всё будет хорошо».

Наверное, это был сеанс гипноза или НЛП. Но, помнится, Эльмира заплатила психологу совсем мало – десять долларов. Цена за добрый совет здравомыслящего человека. Галия заняла у тети денег и в тот же вечер со студенческим рюкзачком за плечами отправилась на поезде в Москву.
 

А может, она и не любила Игоря? Теперь, по прошествии многих лет, Галия начинается сомневаться в своём чувстве к нему. Странно сложилась её жизнь: Сережа, нынешний её мальчик, тоже, в общем-то, бандит. Только официальный, узаконенный властью – он служит в Федеральной структуре. Сережина «контора» также, как и «бригада» Игоря, «наезжает» на банки и фирмы, устраивает им «маски-шоу», а потом главы организаций договариваются между собой – делят грязные деньги. Тот же рэкет, но под видом законности. Только масштабы побольше, и делается все почище, посолидней, поцивилизованней.

Конечно, связь с Игорем тешила её самолюбие – как же, центровой мальчик, хозяин жизни. И он, если честно, был первый мужчина у Галии – так что зря папа беспокоился за её нравственность. Игорь – сильная натура, лихой и дерзкий человек. А с ней он был добрым, бережным. Галия его называла: «Медвежонок». Наивный мальчик, жертва эпохи перемен. Поспешил за временем, двинулся в «первый призыв» капитализма. Доброволец на фронтах гражданской войны. А вот Серёжа пересидел тёмные годы, зато теперь он в фаворе («борьба с коррупцией»!) и в полной безопасности – на государственную «контору» бизнесмены не наезжают – силёнки не те.

А ещё она думала вот о чём: допустим, Игоря бы не убили, и он дожил бы до нынешних дней. Кем бы он стал? Возможно, её «медвежонок» превратился бы в одного из тех дядечек с цинично-холодными глазами, которые несут ей для «умножения» своё бабло. Галие даже никогда не приходит в голову завести с кем-нибудь из этих «мертвых людей» шуры-муры – так они от неё далеки.

За свою жизнь Галия никогда ни у кого ничего не украла, не отняла силой. Она всё заработала своим горбом, своей головой! Один раз упала в обморок на работе – от переутомления. Две недели её приводили в чувство в неврологической клинике: ставили капельницы, отправляли в барокамеру, принуждали заниматься лечебной гимнастикой. И никаких мобильников, ноутбуков, интернетов, телевизоров – полный информационный вакуум. Женька (та, что потом увлеклась Хайдаром-стриптизёром), передала ей с «воли» две новомодные книжки, нацарапав на салфетке, что это тебе, мол, для имиджа… Она открывала вечером покетбук, прочитывала абзац и проваливалась в сон. Прошел почти год, и она попала в очередную больницу – в хирургию, по «скорой», с разрывом кисты и внутренним кровотечением (тоже, кстати, увезли с работы – терпела боль три дня); и когда она выкарабкалась и из этой беды, отлежав пять дней в реанимации, ей вместе с халатом, туалетной бумагой, тапочками и зубной щеткой снова предали всё те же, так и не прочитанные ею книги…

Нет, Галие не надо чужого – этот жизненный урок преподала ей судьба Игоря. Лучше своё – оно как-то надёжней и его не стыдно защищать. Более того, она всегда осуждала девочек, которые связывались с женатыми мальчиками – ей это казалось непорядочным (да и бесперспективным). А вот Серёжа – фактически семейный человек. Хотя, когда они познакомились, он говорил, что разведенный. Но теперь она уже в нём завязла, и, похоже, это у них надолго.
 

Обидно: по ней сходили с ума совершенно ничтожные в плане профессиональных достижений люди – например, мент-сержант, который поддержал ей в самом начале московской жизни или Леха-таксист, с помощью которого она нашла хорошую работу. Шикарный мальчик Вова, напротив, к безумствам во имя девочек относился спокойно, да и нынешний мальчик Серёжа, похоже, слишком расчетлив – из тепленького гнёздышка не вылетит, жену и сына не бросит. А она бы ему родила двух или трех сыновей! И это были бы – Галия уверена – замечательные дети. Их никто бы не бил табуреткой по голове, никто не толкал в бандитские объятия. Её дети занимались бы музыкой, живописью и немножко спортом. У них были бы самые лучшие игрушки, детские сады и школы. И учителям бы она платила нормально. И врачам, и психологам, и библиотекарям… Деньги – теперь она знает, дают не так уж много счастья. И свободу – не всегда.

Галия приехала в Москву с одной-единственной зацепкой – адресом бабки (знакомой Эльмириных знакомых), живущей в Люберцах. В двухкомнатной квартире ютились пять человек. Двое взрослых – муж и жена – в пять утра уходили на работу, бабка с дедом призревали годовалую внучку, которая мучилась животом и любила всласть поорать. В этом содоме Галия и поселилась за 70 долларов в месяц. Спала на кухне, на детской раскладушке – ноги упирались в плиту.

Бабка выдавала её квартиранство за великое благодеяние – это потом уж она узнала, что в те времена комнату на окраине Москвы можно было снять за 50 долларов. Хозяйка поставила ей жесткое условие – в 9 вечера (роковое время для Галии!) квартирантка должна находиться дома, иначе ей никто не откроет дверь. Бабка оказалась принципиальной – несколько раз, припозднившись всего на 5-10 минут (путь из Москвы не близкий, общественный транспорт ходил отвратительно), Галия ночевала на лестничной площадке, сидя на рюкзачке. А утром – опять поход по офисам, банкам и компаниям, где, конечно, никто не нуждался в услугах выпускницы провинциального вуза без опыта работы.

Она расклеивала объявления на столбах, писала в газету «Из рук в руки», рассылала бессчетное количество резюме. Месяц бесплодных поисков подходил к концу – вместе с тетиным «займом» таяли и надежды найти место работы. Галия с тоской подумывала о возвращении в Т. Удача, казалось, отвернулась от неё навсегда. И всё же Галия не то, чтобы понимала – скорее чувствовала: она не рождена таскать на заводе болванки, разносить по рынку хачапури и даже петь в ресторанах шансон. У неё другое предназначение, и она настойчиво шла навстречу своей судьбе, удивляясь тому, что научилась терпению – бубнеж и попреки жадной бабки её почти не трогали.

В тот вечер, когда она бежала к дому, прыгая через бордюры (было без десяти девять!), её задержал автомобильный милицейский патруль. Еще Игорь учил её, что нет людей на свете хуже, чем «мусора», особенно младших чинов. Они могут подставить, подбросить наркотики, затащить в обезьянник, устроить групповуху. Всё это мелькнуло у Галии в сознании, когда мышиные мундиры стали проверять у неё регистрацию. Но нервничала она совсем по другому поводу: еще несколько минут промедления, и ей опять придется ночевать на лестнице! Менты истолковали её взвинченность по-своему: «Регистрация-то у вас липовая, гражданка Ильязова! Придется вам проехать с нами в отделение», – улыбаясь, заявил белобрысый румяный сержант.

От такой беспредельной несправедливости Галия аж взвилась: что-что, а регистрацию бабка-законница сделала ей настоящую. Они с хозяйкой потратили два дня, таскаясь по ЖЭКам и паспортным столам и заполняя соответствующие бумажки. «Мальчики! Да вы что?! Я здесь живу, за углом! Если вы меня сейчас не отпустите, я буду на лестничной клетке ночевать – у меня дверь в девять вечера баррикадируют наглухо!» Менты посмеялись над такой строгостью режима и даже предложили сопроводить её до самых бабкиных дверей – уж милиции-то принципиальная старушка наверняка откроет! Галия испугалась: «Не надо! После этого она меня точно выпрет!» В общем, расстались с миром, а белобрысый сержант черкнул ей свой номер телефона: «Если что, звони, найдем тебе нормальную квартиру!»

К девяти Галия не успела, и в очередной раз коротала ночь, упершись спиной в батарею отопления, пахнущую кошками. Хоть и устала, долго не могла уснуть, переживая сегодняшнюю встречу. Странно, менты, а нормальные ребята… Со временем Галия стала собирать в памяти такие встречи – с хорошими людьми, которые сделали ей добро просто так, без всякого расчета, дальнего прицела. Когда у неё случится жилищный кризис (бабка-таки выгнала её на улицу), сержант нашел ей абсолютно бесплатное жильё. Два месяца она прожила с девчонкой-москвичкой, у которой родители уехали за границу, в роскошной четырехкомнатной квартире.

Но это было потом, потом… А на следующий день она снова искала работу, и все три собеседования не принесли удачи – менеджеры по кадрам видели в ней только амбициозную неумеху. Полный ноль… Чтобы успеть к девяти, она на последние свободные деньги взяла частника. Мальчика-таксиста звали Лёхой, и он, блестя глазами, завел игривую беседу. Галия машинально поддакивала. «У тебя что, проблемы?» Она вздохнула: «А то нет?! Месяц работу ищу». «По какой специальности?» Галия ответила. Леха присвистнул: «Хе-хе! Хочешь, устрою? У меня одноклассник в банке Престижфинанс, заведует отделом ценных бумаг. Оставь телефончик, я спрошу».

И надо же, эта зацепка сработала! Через день Лёха повез её на собеседование в цитадель капитализма. Друг-банкир смотрел на Галию скептически: ничего на него не действовало – ни обаяние, ни макияж в меру, ни жемчужная улыбка… Опять зазвучала привычная песня: «Девушка, ну вы же без опыта работы…» Присутствие весёлого Лёхи придало Галие уверенность в себе: «Я вас очень прошу: возьмите меня на две недели. Без зарплаты. Если я докажу, что умею работать, вы меня оставите. Если нет – я без претензий». Банкир пожал плечами: «Давайте попробуем…».

И она пахала – день и ночь, вгрызаясь в профессию, которая должна была поставить её на ноги. Через две недели она стала полноправной сотрудницей отдела, через месяц Галия получила большие премиальные, а спустя некоторое время началось её медленное, но верное восхождение по ступеням банковской карьеры.
 

С Сережей они познакомились смешно – еще у стойки регистрации она обратила внимание на то, что уж больно странный народ летит на этот раз в Египет – в основном бойкие девочки в коротких юбчонках, все примерно одного роста и телосложения. «Бабья-то, бабья развелось!» – грустно ахала про себя Галия – воспоминания о нехорошем мальчике Вове, который своей легкомысленностью разрушил налаженные отношения, всё ещё жгли её душу.

Место в самолете ей досталось между двумя мальчиками, но настроение у неё было не для флирта, и она сразу решила пресечь возможные попытки знакомств. Впрочем, слово за слово, разговорились. Беседа поначалу складывалась у них странно: «Что-то я не заметил вас, такую красивую, вчера в клубе», – стал подкатываться к Галие друг Сережи. «А я вчера на работе допоздна сидела». Сережа хмыкнул: «А что, у вас некоторые номера только сидя идут?» Галия: «Какие номера?» Сережа: «Так вы что, не из клуба?» Галия, раздраженно: «То есть? На что вы намекаете?» Вскоре недоразумение разрешилось: оказывается, один из девичьих стриптиз-клубов решил корпоративно отметить в Египте ноябрьские праздники (День примирения и согласия). Накануне вылета шла широкая гульба в заведении, и некоторые из наиболее воодушевлённых клиентов решили сопроводить девочек в страну пирамид и сфинксов. Между прочим, за срочность оформления путевок с мальчиков содрали пятикратную цену… Так что это был очень странный рейс: 86 стриптизёрш, 19 загулявших мужиков и полтора десятка совершенно случайных людей.

 Галия строго беседовала со своими попутчиками, и Сережа поинтересовался у неё: «Девушка, а вы часом не феминистка?» Она фыркнула: какая деликатность! «Нет, мальчики, я садомазохистка». Сережа обрадовался: «Чудесно, а я как раз развёлся, и мы с другом праздновали в клубе возвращение к холостой жизни! Составите нам компанию?»

Ну и закрутилось, завертелось у них с этого дня. Правда, разведенным походил Сережа недолго – два месяца. Потом жена якобы запретила ему встречаться с сыном, если он не вернется в семью. Что же, очень удобно: в одном месте у него законный брак, налаженный быт, а в другом – симпатичная, состоятельная девочка. Ей не нужны Сережины деньги, она не устраивает истерик, не требует «решительных действий». Чем плохо перемежать семейный уют с романтическими отношениями, чередовать игры с сыном  в песочнице и смелые забавы с Галией? Сережа, может, и привязан к ней, но все главные праздники – Новый год, 8-е Марта – она проводит в одиночестве. Да, конечно, 9-го Марта они полетели вместе в Сочи, но накануне он был с женой, а Галие скинул sms-ку: мол, люблю, не скучай… И Галие было грустно до слёз. Чтобы развеяться, она позвонила Ольге и Женьке, и они пошли «посмотреть на мальчиков».

Галия заказала себе бренди, и после трех маленьких стаканчиков «поплыла» – невиданный случай, она может выпить очень много! Женька уединилась со своим Хайдаром, а Ольга не в меру развеселилась, отпуская двусмысленные шуточки. «Пошли отсюда!» – попыталась вразумить её Галия. Та только хохотала.

Она не помнит, как вышла на улицу, как поймала такси, как расплачивалась, входила в квартиру. Похоже, им что-то подмешали в алкоголь: Ольга потом рассказывала, что у неё в тот вечер из сумочки вытащили пять тысяч долларов, а счет подали аж на 22 тысячи рублей. Оказывается, фривольный разговор с официантом тоже входит в «услуги»…
 

Получается, что самое родное существо у Галии – её полосатый Кыся. Ему ещё и года нет, но умнющий – страсть! Когда Серёжа в гостях, Кыся обязательно прыгнет на кровать и уляжется на его подушку. Мол, ты тут никто, твоё место занято, чего пришёл! Серёжу, кстати, это злит. А Кысю – радует. Он всегда пожалеет Галию, промурлыкает ласковость.

Недавно Кыся пережил ужасный стресс – Галия принимала Серёжу, они ужинали при свечах и разругались по пустякам, он уехал домой, хлопнув дверью, а она с горя подалась на дискотеку. Непогашенные свечи оплавили стол – хорошо, что он был из дорого пластика, а так бы – прощай, квартира! Галия приехала под утро. Кыся жалобно мяучил у дверей, в комнате пахло горелой шиной. Пронесло – повезло Галие!

«Всем мои знакомые думают, что у меня от мальчиков отбоя нет. Ещё бы: молодая, симпатичная, успешная. Не замужем. Детей нет. Но ведь и мужиков нет! Где их взять?! Для меня деньги не главное, главное – чувства. Пробовала я пожить и с простым мальчиком – он менеджер торговой фирмы. Начиналось всё хорошо. А потом я вижу, что он просто-напросто пользуется: моей машиной, квартирой, деньгами… Очень мало сейчас мужчин с чувством собственного достоинства. Особенно, если это небогатые люди. Да и где я с ними встречусь, если вращаюсь только в своей среде? А те мальчики, что при деньгах – либо женаты, либо у них есть постоянные девочки. И Сережа, похоже, дохлый номер. Самое большее, на что я могу надеяться, это родить от него ребенка. Конечно, ему выгодно со мной поддерживать отношения – я ему помогаю по службе, он же не разбирается в банковской механике. А я ему подскажу: здесь то-то и то-то… Это развивает его бизнес. Но годы идут, и лучшая часть моей жизни уже позади», – размышляет Галия, помешивая соломинкой коктейль. В эти минуты лицо её лишено обычного «рабочего» напряжения, и в чертах нет той властности и силы, которые возникают, когда она говорит с клиентами. Сейчас она просто усталая девочка, лишенная настоящей нежности и ласки.

В ресторане «Бенихана» Галия полдничает вместе Аллой Ребо, киношницей, с которой она познакомилась в ту памятную поездку в Египет. Алла – женщина потасканно-богемного вида, с темными от курения зубами, с непрокрашенной сединой в черных, как скворечьи крылья, волосах. Она любит украшать себя огромными круглыми бусами, перстнями из серебра, любит говорить молодёжное слово «жесть», которое из её ярко-накрашенных уст звучит как ругательство. Алла хочет снять про Галию документальный фильм, и поощряет свою будущую героиню к дальнейшей откровенности.

«Мы с Сережей в основном встречаемся по средам и пятницам – дома он говорит, что у него ночные дежурства. Ключи у него есть. Я приезжаю, в квартире уже пахнет кипяченым молоком – Сережа так следит за здоровьем! На ночь, он, кстати, не ест. И меня пытается приучить. Но на работе у меня такой аврал, иногда только и удается кофе глотнуть. Сережа не пьет, не курит. Привозит обычно несколько дисков – посмотреть со мной кино. А у меня от усталости глаза слипаются. Иногда и не хочется, чтобы он приезжал. Думаешь – доползти бы до кровати, и никого не видеть».

Алла мудро улыбается, прокурено басит: «За всё надо платить, моя детонька…». Галия не спорит: «Теперь это, конечно, ясно. Но и жизнь свою я уже не смогу изменить. Иногда, правда, хочется расслабиться. Даже в середине рабочей недели мы с девочками как загудим! От Сережи я скрываю – зачем ему лишние знания?! А я люблю выпить – как-то забываешь обо всём, легче становится. На следующий день на работе всё нормально, но вечером спать хочу невыносимо. Сережа мне сочувствует: вот, мол, как ты выкладываешься… Я поддакиваю: ага, точно».

Галия говорит Алле о том, что всё чаще она чувствует неустойчивость окружающей жизни, личную неустроенность и разочарование. Что в завтра нет никакой уверенности, а сил становится всё меньше. Что жизнь постоянно вырывается из её «доверительного управления», акции падают, обязательства растут. Собеседница понимающе качает головой, курит длинную сигарету, увядшей рукой поправляет жесткие пряди. «Послушай, – говорит она Галие, – а ты не пробовала впасть в православие? Сейчас это модно. Говорят, некоторым помогает. Чистка организма».

Нет, для Галии этот путь невозможен, хотя иногда, от тоски, она и заходит в церковь. Но она не так давно помирилась с матерью, и что, опять заводить скандал – теперь уже из-за веры? Галия купила матери квартиру во Владимире (там же поселился и брат Алмаз, у которого собственный небольшой бизнес – грузовые перевозки). Конечно, с матерью нет уже той родственной близости, что была когда-то в детстве. Но Галия привезла ей норковую шубу из Эмиратов, задарила племянников красивыми игрушками (у Алмаза двое мальчишек). Галия даже уступила просьбам матери и встретилась с отцом – впервые за много лет. Ей стало жаль его – старый, больной, одинокий человек – жена давно его бросила. Галия не то, чтобы простила отца. Прошлое заслонилось другими событиями, и то, что казалось когда-то важным, теперь ничего не стоит.

Галия подзывает официанта и заказывает себе бренди. Сейчас ей станет веселей. Нет, пусть Алла не переживает, она не сопьется – Галия сумеет остановиться, когда почувствует опасность. Она – сильная девочка. Всё ещё сильная. Но бывает, что обстоятельства выше нас. Даже очень сильные мальчики не могут развернуть ход льдин в половодье. (Кстати, и это было в её жизни – она чуть не утонула в детстве, катаясь на льдинах). Ну что же, будь что будет – и Галия озорно подмигивает древней, как египетская мумия, киношнице. Пусть Галие бывает грустно, но ей пока не надо бодриться или погружаться в философию – ещё есть силы, чтобы жить бездумно, одним днём, одними инстинктами…

Другие рассказы, эссе, публицистику Лидии Сычёвой читайте здесь

Книги здесь или здесь

Все публикации