Лидия Сычева: проза

Плохой характер

- А мы прилетели сюда (в Турцию), разузнали, что к чему, взяли путёвку и съездили на один день в Израиль на экскурсию. Посмотрели Мёртвое море, Храм гроба Господня и Стену плача, - похвасталась Люба. Беседа наша о жизни отдыхающих проходила прямо в волнах Средиземного моря, которое в мае не назовёшь тёплым, скорее прохладно-бодрящим. Но Люба уже акклиматизировалась, загорела до кирпичного цвета и отважно потащила меня в далёкий заплыв.

- И как, понравилось?

- Не, я не смогла бы там жить. Как завели нас в бедные кварталы, грязь, нищета, детишки на каждом шагу деньги клянчат… Вот тебе и святая земля! А цены-то, цены!.. Хорошо, что я сало с собой взяла – мы им пообедали, не стали тратиться.

- Обманули евреев, контрабанду в Израиль завезли…

- Наркотики!.. – Люба довольно хохочет. - Давай, греби к берегу, а то нас течение сносит. (Мы уже доплыли до буйков и неспешно повернули обратно.) Сало – наш стратегический продукт, спасение в любой точке мира. Один раз мы с Володей взяли тур в Египет. Я собираю сумки, кладу, конечно, сало. До Москвы нас везли знакомые на машине. Володя мне говорит: «Хочу пива». Я его наставляю: «В дороге нельзя». Он: «Нет, дай мне». «Ну, говорю, смотри, будет тебе «взлёт-посадка»…» Как предсказала, так и вышло! И, вообще, всё, что я пророчу, сбывается стопроцентно, - Люба хитро улыбается и задорные её глазки весело поблескивают из-под обширных полей соломенной шляпы. – Что ж ты думаешь, приехали мы в Домодедово, и тут Володя начал челночный бег. Хорошо, хоть туалеты там бесплатные. Я ему говорю: «Досвоевольничался?» А он: «Люба, умираю, купи мне чаю».

А мы в тот раз были сильно стеснены в средствах, и на все посторонние расходы у нас оставалось 150 долларов.

- Володя, - говорю я ему, - чаю я тебе, конечно, куплю - помни мою доброту! - хотя чай стоит 70 рублей – в пластиковом стаканчике налита граммулечка коричневой бурды; но больше - ничего не проси… И, представь, в тот критический момент нас спасло сало – мы его ели и ели, потому что рейс задержали на семь часов. А могли бы и с голоду помереть: салат – два листочка и две редиски – под триста рублей стоит! Да лучше я эти деньги бедным или калекам отдам!.. Ну не умеют наши люди сервис наладить! – резюмирует Люба, и крутит в воде головой («против отложения солей», - поясняет мне). - И работать не умеют – дерут втридорога. Да ты сделай так, чтобы к тебе человек и во второй, и в третий раз приехал…

- …Уже без сала…

- …да-да, чтоб отдыхающий о тебе весь год думал! Не раздевай ты человека за один раз, от него можно много пользы поиметь. Вон, турки, это ж загляденье! Они тебя вокруг пальца обведут (как с этим Израилем вышло), а ты их благодарить будешь и добром поминать. Мо-лод-цы!

Теперь насчёт моих речей… Ты мне попалась, слушательница, и я предупреждаю: из воды не выйдем, будем плавать, пока я всю жизнь не расскажу.

- Так я, может, тут и останусь навсегда?!

- Ха-ха! – заливается Люба. - Выйдешь, никуда не денешься!.. Хочешь, я тебе военного нагадаю, жениха хорошего?! Полковника? Или моряка, капитана дальнего плавания? Очень удобно: надоедать не будет и зарплата хорошая. Ну, как знаешь, это дело личное, смотри сама. Давай вдоль берега курсировать, народу мало, немцы, они ж законопослушные, они от этой лужи (бассейна) не отходят, у них несчастный случай в море в страховке не указан. Ну, мы с тобой сюда не помирать приехали, хоть поплещемся на просторе, пока под ногами никто не путается. Холодно?! Ничего, надо нервную систему укреплять, морская вода очень даже для организма полезная.

Так вот, у меня зять собрался ехать в Петербург на заработки. Я ему говорю: сиди дома, найди работу (не с твоими мозгами бизнесом заниматься!), и следи за семьёй. У нас в Обнинске тоже можно прокормиться. А поедешь туда, влезешь в афёру, тебя и посадят. И – всё как по писаному вышло – загремел в тюрьму.

- Так ни за что, наверное, посадили? – сочувствую я.

- Да почему ни за что?! – возмущается Люба, делая в воде «винты» телом. – Мало ему дали – год, а хотели четыре впаять. Ну и хорошо, - Люба отфыркивается от набежавшей волны, - пока он сидел, доча моя другого нашла, этот вроде получше будет…

Тут уж я кручу головой – не против отложения солей, а от такого неожиданного выхода из трагической ситуации с зятем. Люба продолжает:

- Две дочери у меня, три с половиной года разницы, а до чего не похожи! И внешне, и характерами. Младшая, та в меня: «Мам, я буду экономистом». Хорошо, учись, мы пояса затянем, заплатим. И так у неё всё складно пошло – бухгалтером в фирме работает. А старшая – то медсестрой пробовала, то продавцом. Карьера не удалась, так ты хоть в семью вкладывайся!  И тут она никакая - о детях у неё заботы нету. О чём думает?!.. Непонятно мне. Старшенький их, Миша, считай, брошенный вырос. Понятия у него искаженные, инопланетянские. Говорит мне:

- Бабушка, я в армию не пойду.

- Почему?

- Я больной.

- Чем?

-  Я «косой», «косить» буду от армии. Откупи меня.

- Не, - говорю, - если б ты и правда был больной, я б деньги заплатила, лишь бы тебя забрали. Что ты за мужик, если в армии не служил?! Как с тобой жить?!

- Отправили его, - Люба вспоминает и щурится от удовольствия. -  На проводах хорохорился: «Ко мне не приезжайте, ничего не возите и не шлите. И ты, бабушка, сала мне не навязывай, чего ты с ним носишься!»

Ладно, езжай, раз ты такой умный. Попал он в город Ковров. А там – страшно голодно служить. Стал звонить: «Пришлите мне то, то, то и обязательно сало!» Это ж не колбаса, натуральный продукт, он и сытный, и без холодильника не портится. Когда мы собирались в Египет, дочь поехала его проведывать. Я купила сало - передай, мол, внучку от бабушки. Съели! – Люба счастливо хохочет.

- Я не очень поняла: Миша – это внук от той дочери, у которой мужа в Петербурге посадили?

- Нет, - терпеливо разъясняет Люба. – Посадили Леночкина. Он у неё второй муж, а первый – Вася. Неплохой был мужик, но гулящий. Леночка мне как-то говорит:

- Вася хочет девочку. (Мальчик у них был уже).

А я ей по-родительски ответила:

- Ой, детки мои, хоть девочку, хоть двух девочек, это дело семейное, вы меня сюда не мешайте. Я воспитывать ваших деток не буду. Рассчитывайте на свои силы, у детей должны быть отец и мать!

Не знаю, что они там обдумывали, обговаривали, да только Вася вдруг ушёл на сторону, и у него там родилась двойня.

- Способный мужчина…

- Ну! Десять лет прожили, он и загулял. А я ж его от Чечни спасла! Они поженились, его в армию забрали. Леночка прибежала: «Ой, мама, Вася пишет, что его могут на Кавказ отправить. Езжай, откупай». Я говорю: «Вася чей муж? Садись и едь». «Ой, мам, кто ж меня послушает», - и в слёзы.

И я, зимой, мороз 25 градусов, нагруженная, опять же, салом, пять вёрст по дикому лесу лезла, по Тверской области. Пришла в часть. На КПП охрана говорит: командир вас принять не может, он занят. «Ничего, я сяду на шлагбаум, ваш командир сам сюда прибежит».

 Ну, никуда он не делся, их командир, пришёл. Я с ним поговорила, - Люба делает значительную паузу, - он порядочный человек оказался, всё, что обещал, выполнил. Перевели Васю во Владимирскую область, водителем на радиолокационную машину, и он сразу деловым стал, Леночка не знала, на какой козе к нему подъехать…

Мы плывём вдоль берега, против течения.

- А вон Володя мой скучает, - Люба показывает на крепкого угрюмого мужика с массивной золотой цепью на бронзовой шее. Володя сидит на краю шезлонга и мрачно, исподлобья, смотрит в нашу сторону. – Соскучился, мой пузан, - Люба машет ему рукой, кричит:

- Володя, мы ещё поплаваем! Не мёрзни, ха-ха, веселей гляди! – И мне, тихонько: - Как ты думаешь, кем Володя работает?

Вид у «пузана» ухоженный, солидно-номенклатурный. Я делаю предположение:

- Начальник средней руки.

- Слесарь он! – ликует Люба. – В бане работает, в моём подчинении, я – директор.  У меня характер страшно плохой – ну, ты поняла уже - я сильно своевольная.  Он уже со мной сорок лет мучается, да ещё два года до свадьбы дружили. Любовь, чувства всякие, парень он видный, горячий. Говорит: «Мне в армию идти. Давай распишемся». Я: «Ты уйдёшь, будешь в солдатах, а я - ни жена, ни вдова - с дитём колотись – «агу, агу»?! Такого не надо». Ушел в армию, меня не тронул! А сколько вокруг сплетен плели?.. Те, кто лясы точил, потом в подоле и принесли.

Попал Володя на Байконур служить. Прислал письмо: «Сомневаюсь я в тебе, давай распишемся, тут самострелов много». А чего во мне сомневаться?! Я тобой не взятая, нетронутая. Год прослужил, пришел в отпуск. Упёрся и кричит: «Надо срочно жениться, я без тебя жить не могу!» Деваться некуда: мы расписались, свадьбу в двух дворах отгуляли. Он ночью опять ко мне – я ни в какую. «Зачем же я, дурак, на тебе женился?!» «Не знаю зачем, я тебя предупреждала - с дитём одна сидеть не буду». Он плюнул, поругался со мной и пошел дослуживать. Вернулся, тогда и жить начали. Такой вот у меня характер вредный, никуда не годный, - гордится Люба. – Скучает мой пузан, не любит он эти египты, турции. Говорит: «Лучше домика в деревне ничего нету». У нас две дачи, одна под ягоды, плодовые деревья, а на другой – лук, чеснок, помидоры, морковь, огурцы – всего понемногу. И вот он бы там сидел, копался, заборы чинил, утром петухов слушал… А я его сюда тяну, можно сказать, насильно.

- Зачем? – удивляюсь я.

- Так у меня ж диабет, астма, работать много нельзя – наклонюсь, давление шпарит. Не буду ж я одна по курортам ездить, оздоравливаться?! Волоку Володю с собой. Он, хоть и сопротивляется, но терпит меня. Я ему мир показала, а то б он ничего, кроме сараев, и в жизни своей не увидал.

Досталась нам однажды дешёвая путёвка, и, представь, в Белеке, в отеле пятизвёздочном «Атлантик», где «всё включено», официант подходит к нам – симпатичный юноша в белых перчатках. Наклоняется ко мне и вежливо спрашивает: «Мадам, дринк?»[1]. А я ему говорю: «Да, можно и дринк. И Володе принеси дринк. Хоть попробовать этот дринк - и мартини, и брэнди. Что ж мы, на дринк себе не заработали?! Не всё ж нам самогонку пить!»

Смейся, смейся, но я тебе так скажу: кто хочет жить, тот живёт при любой погоде. Вот, мы с тобой плывём в холодной воде, и, ничего, втянулись, и даже будем от этого пользу здоровью иметь. А сиди, жди у моря погоды - быстрей замёрзнешь. Давай кровь разогреем, последний рывок до берега – наперегонки!.. Свободным стилем!

2010

 

[1] Drink (анг.) – напиток.

Другие рассказы, эссе, публицистику Лидии Сычёвой читайте здесь

Книги здесь или здесь

 

Все публикации