Телефонные звонки раздавались каждые пять минут. Он пытался отвечать. Она отключила все телефоны разом. Мир требовал его, не догадываясь о сердечном приступе.

Только в такие минуты, часы, дни он, большой и сильный в обычной жизни, сдаётся ей всецело, начинает правильно пить таблетки, соглашается на капельницы, ложится на обследование.

В остальное время его великие дела поглощают мир маленьких житейских проблем, заполоняют пространство двухкомнатной квартиры, встают пирамидами мятых коробок с книгами, журналами и пожелтевшими газетными страницами. Перемещение какой-нибудь вещи кем-то из близких может обернуться катастрофой – долгими поисками, потерей времени. В пространстве, начинённом литературой, всё время «исчезают» очки, ключи, телефоны и другие мелкие, но очень нужные предметы.

И тогда она решила устроить революцию, сделать без него ремонт,  удивить красотой, обезоружить необратимостью. Времени было мало – он ушёл в море на яхте всего недели на три.

Я побаивалась – не обернётся ли революция рецидивом состояния, от которого он улетал в Кисловодск, к целебным нарзанным ваннам.

Но она оказалась права. Вернувшись из похода, он  радостно «утонул» в новом мягком кресле с большой подвижной спинкой, в кресле, пришедшем на смену неприкасаемому деревянному стулу, подаренному другом. Переезд компьютера в другой угол комнаты остался практически незамечен, не нарушил его трудомании, не спугнул вдохновения. Близость больших полок, которые она долго искала по магазинам, тонировала под цвет красивых обоев, аккуратно смыслово расставленные книжки, освобождённые кубометры пространства, огромный плоский телевизор на стене и – ничего лишнего – подействовали лучше, чем кардиологическое отделение, не раз поправлявшее ему здоровье.

Помню  другое. Она улетела в отпуск, он и сыновья спешили с ремонтом кухни. Его бытовые решения были более просты и менее радикальны. Но все мы оценили смену рамки у картины с селёдкой над кухонным столом, за которым кто только ни трапезничал. Рамка и стены существуют отныне в гармонии, радуют пришельцев, находят одобрение в глазах художника Джона.

Легко ли быть женой писателя, знает только она, Ольга Николаевна Тыцких, врач поликлиники, личный врач всех наших общих друзей и знакомых, родственников и родственников друзей. С атакой гриппа мы жалуемся ей по телефону. Она, выслушав симптомы, рекомендует новейшее самое эффективное лекарство, никогда не ошибается, всех вовремя «ставит на ноги».

Даже собаке Чаку повезло с хозяйкой. Дожив до почтенного возраста, пёс начал сдавать, обездвижил после инсульта, слёг, казалось, навсегда. «Это старость, – смиренно сказал Владимир Михайлович, – надо усыплять». Оля со старостью не согласилась. Сделала укол, что-то ещё, носила на руках на улицу. Недавно этот собачий «старик» снова радостно выбежал мне навстречу.

Устав от сплошных пациентов, она идёт в магазин, покупает что-нибудь новенькое. Или засыпает, свернувшись калачиком на диване. Тогда он охраняет её тишину, ходит на цыпочках, перебирается в кухню.

Мир любит его. Талантливого, сильного, харизматичного. Делить его с миром – её доля. Доля жены талантливого человека. Но когда он сделает всё, что может и должен сделать для человечества, он вернётся, склонит усталую седую голову к её коленям. Только ей скажет, отчего не спалось, спросит, где Ванька и почему не звонит Колька. О радостях тоже расскажет ей первой. Но с миром поделится непременно.

Гостя без чая не отпустит. За столом любит сидеть компанией, чтобы было «мы», чтобы – «все вместе». «Есть у нас молоко?» – почему-то всегда спросит хозяйку, пошлёт за хлебом Кольку. У хозяйки есть не только молоко. У неё есть всё – от котлет до каких-то немыслимых блюд, рецепты которых  помнит от мамы, подруги, вычитала в Интернете. Но суп с грибами – прерогатива его. Как сами грибы, которые он непременно пойдёт опять собирать, будет по-детски радоваться разоблачённому обабку, полянке с опятами.

На вопрос, легко ли быть сыном писателя, Ваня и Коля отвечают по-мужски: нормально. Они привыкли приво­зить и разгружать тиражи журналов, развозить поэтов и музыкантов, помогать отправлять рассылку… Зная, что им нередко достаётся, ведь политрук – везде политрук, удивляюсь Ваниным словам: папа всегда прав. Потом добавляет: понять порой друг друга мешает излишняя обоюдная горячность. С Колей сложнее: привитые ему нравственные законы мешают адаптации в современном циничном обществе. Как везде в России, линия фронта сегодня в головах и душах наших детей. С этой позиции Тыцких не уйдёт никогда. При всякой возможности загрузит Колю и Ваню делами для России. 

Из книги "Красная ветка"