Николай Николаевич Родионов был избран первым секретарем Челябинского обкома партии 29 октября 1965 года. С тех пор прошло почти полвека, многое изменилось, нет уже КПСС и того великого государства, которому он посвятил свою жизнь, нет и самого Родионова. Остается только память о редком по своему интеллекту и таланту политике, оставившем глубокий след в истории Челябинской области.

В 1941 году после окончания Московского института стали, вместе с женой Раисой Матвеевной был направлен в Магнитогорск и всю войну работал на металлургическом комбинате над повышением стойкости и надежности броневой защиты танков, участвовал в освоении прокатки броневого листа на блюминге, чего прежде никто в мире делать не умел. За успешное выполнение заданий Государственного комитета обороны по выпуску танков, самоходных артиллерийских установок и бронекорпусов был награжден орденом Красной Звезды. Здесь же, в Магнитогорске, в 1944 году вступил в партию.

После войны работал в Ленинграде, где прошел путь от рядового сотрудника научно-исследовательского института до первого секретаря горкома партии северной столицы. Партийная работа и стала для него настоящим призванием и профессией на целых 20 лет. В самые нелегкие для страны послевоенные годы занимал ключевые посты в Смольном, избирался вторым секретарем ЦК Компарии Казахстана, делегатом XIX и ХХ партийных съездов, кандидатом в члены ЦК КПСС.

Ленинградская политическая школа сформировала в нем такие важные черты личности, как порядочность, честность, высокое чувство ответственности за порученное дело, доброжелательность и уважение к людям. Он, как и многие истинные патриоты России, жил в те годы по принципу - раньше думай о Родине, а потом о себе. Но, пожалуй, с наибольшей полнотой и выразительностью, профессиональные и человеческие качества политика Родионова раскрылись в период, когда он вновь оказался на Урале и был избран первым секретарем Челябинского обкома КПСС.

Положительные перемены мы стали замечать практически с первых дней работы Родионова в области. Поначалу это были вроде бы мелочи. Скажем, номера на домах по проспекту Ленина. Они стали крупными, чёткими, синего цвета. Кто-то говорил – как в Ленинграде, на Невском проспекте. Потом пошли дела более серьёзные: уроки культуры быта, партийной этики областным и местным руководителям, первая дорожная революция, бюро обкома партии по факту отсутствия в аэропорту городского транспорта к ночному рейсу из Москвы, после которого вплоть до начала 90-х подобного больше не было. Вспоминается его постоянная нацеленность на повышение общего уровня ответственности руководителей за состояние дел на порученном участке, особенно в такой чувствительной сфере как ЖКХ, торговля, общественное питание, бытовое обслуживание. И то, что часто сам ходил в магазин за продуктами, однажды обернулось крупными неприятностями для начальника областного управления хлебопекарной промышленности. При рассмотрении кадровых вопросов на бюро обкома Родионов предложил не утверждать его в руководящей должности из-за недостаточного ассортимента качественной хлебной и булочной продукции. И не утвердили, что стало хорошим уроком для других.

Легко ли ему всё давалось на новом месте? Думаю, что нет. Я лично помню случай, когда Родионов был не то чтобы растерянным, но достаточно взволнованным, озабоченным и даже сердитым. И было это на пленуме обкома комсомола, на который из Москвы привезли по просьбе Николая Николаевича Виктора Поляничко, человека весьма инициативного, творческого, прошедшего хорошую школу комсомольской работы в армии, Оренбургской области и в аппарате ЦК ВЛКСМ, с рекомендациями на должность первого секретаря. Против его избрания комсомольский актив устроил настоящий бунт только по одной причине – не наш! Каково было Родионову, который сам лишь два месяца назад был кооптирован в состав обкома и избран первым секретарём. Это сегодня нам внушают, что в партии, тем более в комсомоле никакой демократии не было. Все якобы слепо подчинялись воле вышестоящих руководителей, механически, по команде голосуя «за». Ничего подобного на самом деле не было. Пленум шел почти три часа. Раза три или четыре, вытирая платком вспотевший лоб, на трибуну поднимался Николай Николаевич, не один раз брал слово заворг ЦК Белов, выступали и другие партийные и комсомольские руководители, устраивали перерыв – зал словно заклинило. Но всё же аргументы Родионова и самого Поляничко постепенно стали брать верх. И когда Николай Николаевич понял, что наступил перелом, поставил вопрос на голосование. Не единогласно, но с подавляющим перевесом Виктора избрали и не ошиблись в своём выборе.

Занятый массой важных и неотложных дел Н.Н. Родионов никогда не упускал из поля зрения вопросы работы комсомола и воспитания молодежи, поддерживал начинания Виктора Поляничко, которого считал своим духовным сыном. Напомню, что именно Родионову нынешняя молодёжь обязана появлением в области классического государственного университета, институтов культуры и искусства, физкультуры и спорта, рабфаков, через которые многие сотни юношей и девушек с производственным опытом получили доступ к высшему образованию. При нём одной из лучших в стране стала система профессионально-технического образования, с её обновлённой материальной базой, десятками Героев Социалистического Труда, передовиков и новаторов производства среди мастеров и наставников молодой смены рабочего класса. Новый импульс получили студенческие строительные отряды, ставшие школой трудового воспитания будущих командиров и специалистов всех сфер народного хозяйства. С его одобрения в Челябинске была проведена неделя интернациональной дружбы молодёжи с участием представителей всех 15 союзных республик, первый Всесоюзный фестиваль молодёжной песни, профессиональные конкурсы молодых рабочих.

Самым внимательным образом Николай Николаевич читал областную молодёжную газету «Комсомолец», хорошо знал историю молодёжного движения на Южном Урале, поддержал издание к 50-летию ВЛКСМ книги «Координаты подвига» и написал вступительную статью к ней. Он лично следил за судьбой наиболее ярких и интересных комсомольских вожаков области, благодаря чему много талантливой молодёжи появилось в аппарате обкома, горкомов, райкомов партии, в последующем ставших важным резервом обкома партии. Не без его участия городская комсомольская организация Магнитогорска была награждена орденом Ленина, который он лично прикрепил к знамени комсомола легендарного города.

Родионов обострил вопрос о свободном времени молодежи, об использовании его в интересах науки, культуры, самосовершенствования, укрепления здоровья, занятий физкультурой и спортом. Назову лишь то, в чём вижу его несомненный приоритет и личную заслугу. И первым в этом огромном списке будут значиться дворец спорта «Юность», реконструированный, с построенными заново двумя корпусами Дворец пионеров и школьников им. Н.К. Крупской, драматические театры в Магнитогорске и Златоусте, десятки плавательных бассейнов, пионерских лагерей, профилакториев, загородных баз отдыха. При нём же завершилось проектирование и было начато строительство нового драматического театра – ныне театр имени Наума Орлова – один из красивейших не только на Южном Урале, но и в России.

Как человек гармоничный и разносторонний, он первым из руководителей области стал проявлять заботу об эстетическом и культурном воспитании кадров, о книжном фонде, количестве издаваемых книг и журналов. Благодаря чему в 1967 году были изданы очерки истории областной партийной организации, 31 декабря 1968 года вышел первый номер популярной и ныне газеты «Вечерний Челябинск», «Блокнот агитатора» превратился в полноценный общественно-политический журнал «Политический информатор» с тиражом 40 тысяч экземпляров. В заслугу ему следует поставить появление воскресных университетов знаний на базе вузов области, с факультетами литературы и искусства, научной организации труда и управления производством, научно-технических знаний.

Время, когда Родионов руководил областью, его друзья и коллеги назвали лучшим в истории или «золотой пятилеткой». В 1965–1970 гг. успешно развивалась промышленность, в том числе легкая (построены две обувные фабрики), освоено производство мощных тракторов, поставлен на конвейер грузовик повышенной проходимости Урал-375 с модернизированными вариантами сельскохозяйственного назначения, начато производство мощной дорожной техники, новейших проходческих комбайнов, уникальных автомобильных прицепов. Появлялись десятки новых видов продукции на заводах точной механики, радиотехнической промышленности. Проведена коренная реконструкция саткинского комбината «Магнезит».

Об оборонке и говорить не приходится. Напичканная секретными заводами, доступ на которые в области имел только Родионов, она была локомотивом научно-технического прогресса, обеспечивала армию и флот новейшими видами вооружения, в том числе средствами стратегического ядерного сдерживания. Успешно несли свою вахту предприятия и производства, работавшие на космос и ракетостроение.

Это было время невиданного ранее развития науки, непрерывной ломки технологий под влиянием идей, идущих из физики, химии, биологии. Сколько уникальных научных достижений при нём были внедрены в производство – вакуумная металлургия, использование электронных и ионных лучей, лазера, оптоволоконная электроника, спектрография; обработка материалов жидкостями и газом под высоким давлением, взрывом, прокатка волочением, огневая зачистка металла… Этим в области занимались 5209 собственных научных работников, 300 исследовательских, конструкторских и проектных организаций Москвы, Ленинграда, Киева, Казани, других крупных городов страны. Сегодня отраслевая наука полностью уничтожена.

Несравнимы и достижения в социальной сфере. На заводах появились планы социального развития коллективов. Десятки тысяч южноуральцев из подвалов и довоенных бараков переселились в благоустроенные дома.

Преобразился облик села. Во всех районных центрах появились дома культуры и клубы, на центральных усадьбах совхозов – новые очаги культуры и спортивные сооружения, на отделениях совхозов и бригад колхозов – клубы. На большинстве центральных усадеб построены магазины, школы, ко всем посёлкам провели линии электропередач, вводилось по 500–600 тыс. кв. метров жилья. На работу в село из вузов области ежегодно направлялись молодые учителя, врачи, работники культуры, инженеры, агрономы. Существовала программа шефской помощи города селу, к выполнению которой были привлечены все промышленные и строительные организации области.

Венцом деятельности Родионова было награждение области вторым орденом Ленина, но награду принимал уже его преемник М.Г. Воропаев.

Николай Николаевич очень любил бывать в Кыштыме. Хорошо знал историю и достопримечательности города, его экономику, людей, нужды и запросы трудящихся. В один из приездов попросил остановиться у собора. Он был действующим. Вся округа, включая Озёрск, близлежащие посёлки и деревни тяготела к этому храму. Особенно из Озёрска, построенного на месте, где раньше было много деревень и свои замечательные церкви, которые попали в места подтопления. Одна из таких церквей оказалась в самом центре водоёма и только колокольни пятиглавого храма поднимаются над водой.

Долго стоял у собора, любовался архитектурой, но внутрь заходить не решился, хотя, я думаю, он был крещёным человеком. Но не принято было в те годы коммунистам его уровня пересекать порог церкви. Сказал только: «Замечательный храм, даже в Ленинграде такой красоты нет». Позже, когда все собрались на рабочее совещание в горкоме партии, не скрывая восторга, ещё раз публично подтвердил, что ему очень понравился храм и то, что он такой ухоженный, делает городу честь.

Размышляя о ленинградском прошлом Н.Н. Родионова, неведомом и скрытом для посторонних глаз, нахожу, что непросто ему было работать в Смольном, в условиях тех крутых поворотов, которые происходили в партии и стране, и не сделать ни одного неверного, порочащего шага, сохранив себя, своё достоинство, авторитет среди людей. А ведь это было очень не простое время так называемого «Ленинградского дела» Попкова, Кузнецова, Вознесенского, других. Почитайте воспоминания Николая Николаевича в книге «Жизнь, посвящённая людям», она есть в областной научной универсальной библиотеке и в областном архиве.

А дальше было время хрущёвской оттепели, наконец, мятежа в Венгрии, где в 1956 году ему довелось работать в составе группы советников. И не просто работать, а выполнять трудную миссию, важное поручение своей партии, причём в экстремальных условиях, максимально приближённых к боевым действиям. Не случаен поэтому и второй орден Красной Звезды.

Или Алма-Ата, период, когда он после кровавых событий в Темир-Тау был направлен в Казахстан, чтобы исполнять функции основного доверенного лица Москвы в самой большой восточной республике СССР. Только теперь, когда по-настоящему заполыхало на огромных просторах постсоветского пространства, начинаешь понимать, сколь важное значение для современной России имело всё, что партия доверяла Родионову.

Что ещё знаю о нём? В жизни не выкурил ни одной сигареты. Не любил играть в карты, домино, шашки – считал подобное пустой тратой времени. Зато смолоду занимался лыжами, альпинизмом, прекрасно плавал, любил кататься на коньках. В его рабочем кабинете не было радио, телевизора – слушать новости, читать газеты предпочитал дома, в свободное от работы время. Никогда не брал в руки ружьё, охота с выпивкой, бани – тоже не про него. С юности увлекался русской классикой, из поэзии особенно С. Есениным, М. Лермонтовым – «Мцыри» знал наизусть. От природы обладал идеальным слухом, красивым, хорошо поставленным голосом – баритоном. В студенческие годы был старостой хорового кружка. Особое предпочтение отдавал русскому романсу. В компании с близкими друзьями и коллегами был интересным рассказчиком, с большим чувством юмора, способностью к розыгрышам. Среди его гостей в домашней обстановке не раз бывали известные всему миру музыканты, солисты Большого театра, деятели культуры, искусства. Любил театр и посещал все премьерные спектакли в период работы в Ленинграде, Алма-Ате, Челябинске. Но особое предпочтение отдавал МХАТу с его довоенным репертуаром и «стариками» – Качаловым, Хмелёвым, Ливановым, Степановой, Тарасовой. Видел на сцене и встречался с Н.К. Симоновым и Н.К. Черкасовым, Г.В. Товстоноговым.

Много писал. Его брошюры – «Эффективность партийной работы» и «Могучий ускоритель» – мы, рядовые работники обкома, считали настольными и вовсе не только потому, что их автор наш руководитель, духовный наставник. Скорее, они подкупали новизной и актуальностью постановки проблем партийной работы, причём человеком не понаслышке знавшим, что это такое. В них четкость и лаконичность мысли, по принципу – словам тесно, мыслям просторно. Раньше писать о подобном было привилегией досужих партийных журналистов, даже если в авторах значился первый секретарь обкома или кто крупнее. А здесь и значился и написал сам – Родионов. Перо у него было лёгкое, опыт – местный, фамилии действующих лиц – подлинные, наши, хорошо известные люди, факты тоже доморощенные. Мы, что называется, до дыр зачитывали эти брошюры, пользовались ими при подготовке лекций, докладов, партийных документов. Даже много позже, когда у руководства областью были уже другие люди. Так он умел заглянуть в будущее.

Все свои речи, выступления готовил сам, долго вынашивал, просиживал ночами, по собственному признанию, бывало, до рассвета. Он единственный из первых секретарей Челябинского обкома партии, работавших в области после А.Б. Аристова, кто выступал на таких высоких партийных форумах, как съезды КПСС и пленумы ЦК.

А первым в этом ряду из съездов партии был XIX по счету, самый памятный из девяти, на которые избирался делегатом, и последний, на котором присутствовал и выступил И.В. Сталин.

Об отношении к этому факту напишет много позже, в меру эмоционально, сдержанно. О Сталине как личности, вожде – спокойно, уважительно; о его заслугах и авторитете – с восхищением. О том, что особенно осталось в памяти – объективно: «Открылся съезд. Избран президиум, а мест в зале для членов президиума оказалось меньше. Сталин и его помощник Поскрёбышев, пока члены президиума выходили из зала, начали приносить и расставлять недостающие стулья. В ходе съезда Сталин вёл себя с подкупающей простотой и естественностью. Мы часто видим, когда тот или иной начальник, сидя в президиуме, подзывает к себе нижестоящего работника, тоже избранного в президиум, и тем самым демонстрирует своё невежество и невоспитанность. Сталин несколько раз поднимался и подходил к тому или иному товарищу для того, чтобы что-то спросить или сказать ему. Все обратили внимание и на то, как Сталин подошёл к Морису Торезу и поприветствовал его. Торез прибыл на съезд после перенесённого инсульта, ноги ещё плохо слушались, а голова была ясная».

Самому Родионову из всех его выступлений с самой высокой трибуны запомнилась речь на XXII съезде партии. Произнесена она была с большим эмоциональным накалом. Слово Родионову предоставили вскоре после выступления секретаря Ленинградского горкома Спиридонова, предложившего вынести тело Сталина из Мавзолея. Понятно, что к такому повороту Родионов не готовился заранее, и многое у него возникло по ходу дела. Вспоминает делегат съезда Р.С. Алексеева: «Тишина воцарилась гробовая. Перед перерывом после утреннего заседания выступающим был назван второй секретарь ЦК Компартии Казахстана Н.Н. Родионов. Терапевтически сильного воздействия, тихим голосом он сказал всё, что думал по поводу происходивших событий. Без истерики, изощрённых эпитетов и оценок, подчеркнув серьёзность ситуации и естественную горечь потери, крушения идеалов. Он очень доказательно сказал о том, что жизнь продолжается, а ответственность за ошибки должны разделить все, кто в них виноват, в том числе и потому, что не сделали ничего для того, чтобы этих ошибок не случилось, хотя были обязаны это сделать».

Выступал он и на XXIII съезде партии, уже как первый секретарь Челябинского обкома. Не стану затруднять читателей пересказом, речь опубликована, при желании каждый может с ней ознакомиться. Скажу лишь, что в ней подняты важные вопросы развития области, в том числе создания надежной железорудной базы для черной металлургии области, подъёма сельского хозяйства, которые не утратили своей актуальности до настоящего времени.

Но одно из выступлений на пленуме ЦК имело трагические последствия и стало для него роковым. Николай Николаевич много занимался вопросами оборонного комплекса области, был обеспокоен проблемами совершенствования военной техники, в частности тем, что хорошо усвоил с военной поры, когда работал в Магнитке. Броневая защита БМП, на его взгляд, была слабой, и он решился сказать об этом с высокой трибуны. Так случилось, что с критическими замечаниями по вопросам обороны страны, не сговариваясь заранее, на этом же пленуме выступили партийные руководители Москвы и Ленинграда Егорычев и Толстиков. Л.И. Брежнев перепугался, решил, что это выпад, чуть ли не сговор против него лично, и вскоре всех троих отправил на другую работу – Егорычева послом в Данию, Толстикова – в Пекин, Родионова – заместителем министра иностранных дел. Так, 55-летний политик, полный сил, новых идей и планов, после того как вывел Челябинскую область по всем показателям в промышленности, сельском хозяйстве, социальной сфере в лидеры, сам был награждён третьим орденом Ленина, стал дипломатом. Такой странной для Родионова стала цепь зависимостей, из которых складывается порой судьба человека.

Напомню, что для него это была уже вторая отставка в политической карьере. Первая случилась в 1962 году, когда он из-за несогласия с позицией Хрущева по одному из кадровых назначений, а по сути дела по вопросам освоения целины, попал в опалу. Родионов считал, что вкладывать средства надо было не в казахстанские степи, которые еще царские агрономы называли зоной рискованного земледелия, где 7 из 10 лет были засушливыми, а в обжитые российские территории. Никто из близко знавших Родионова высокопоставленных партийных деятелей за него не вступился. Он был снят с должности второго секретаря ЦК Компартии Казахстана и направлен «в распоряжение Ленинградской партийной организации» (документ подписал Суслов). Но, как говорится в известной русской пословице, – не было бы счастья, да несчастье помогло. То, что стало трагедией для него лично, для нашей области обернулось другой стороной, и Южный Урал, после отставки самого Хрущева, заполучил в руководители одного из лучших в те годы региональных политических деятелей.

Не могу не сказать о привилегиях Н.Н. Родионова. Знаю только о трёх – быть духовным лидером, общественное держать выше личного, всё, за что бы ни брался, доводить до конца, посвящать Отечеству и людям, при этом стараясь не нарушить ни одну из библейских заповедей. Как и все в его время в Челябинске, жил на зарплату, получая 500 рублей в месяц, как, скажем, профессор, заведующий кафедрой в ЧПИ. Многие руководители предприятий, даже далеко не его уровня, получали в три раза больше. Занимал, правда, четырёхкомнатную квартиру в престижном тогда городке МВД, в центре города. На работу ходил пешком, без охраны. Пользовался мебелью с инвентарными номерами, как в гостинице. Скромность и простота во всём, что касается быта, питания, одежды, потребностей членов семьи. Приехал в Челябинск и уехал только с чемоданами. Летом семья Николая Николаевича жила на съёмной даче на озере Смолино. Что только об этих дачах ни писали в перестроечное время! А вот очевидцы вспоминают, что на самом деле у него была «дача старая, почерневшая от времени, со скрипучими половицами». Но и за неё он исправно платил, как и за всё, чем пользовался, из своей зарплаты. Всё остальное о привилегиях, в том числе миф о золоте партии, от лукавого.

Его дочь Алла Николаевна о последних днях жизни Николая Николаевича писала: «Очень старый, очень больной мужчина, внешне отдалённо напоминающий моего отца, говорит приглушённым голосом: «Я виноват. Я ничего тебе не оставил…». Он имел в виду материальные ценности или счёт в банке. Я отвечаю: «Ты не виноват. Ты жил на зарплату, и мы как-нибудь проживём».

Жизнь Николая Николаевича Родионова, достойная уважения и памяти, была посвящена людям, своему Отечеству и пронеслась настолько стремительно, что некогда было оглядываться назад, тем более думать о накоплениях. Все, чему служил, предано забвению, пошло прахом, отвергнуто и перечеркнуто пришедшими к власти в России в 1992 году. Нарушилась связь и преемственность поколений в его трагическом столетии. В Челябинске не осталось ничего, что напоминало бы людям о его имени, даже традиционной мемориальной доски на доме, где жил. И в этом самое жестокое наказание. Есть только скромный обелиск на Троекуровском кладбище в Москве с датами между прошлым и будущим – 30.04.1915 – 28.01.1999 г., да память близких, друзей и коллег по работе. Пока живы, будем помнить и мы. 

На фото: Николай Родионов (6-й справа) в кругу семьи и близких друзей. Проводы в Москву, июль, 1970 г.

Обсуждение статьи здесь