Почти десяток лет В. Тыцких проработал директором департамента информации и печати Морского государственного университета. Собственно, под него и был создан департамент. Ректором Вячеславом Ивановичем Седых. Ректор был мужем государственным и отлично понимал, в чём ценность присутствия в стенах МГУ такого человека, как писатель Тыцких. Его дела распростёрлись далеко за должностные пределы – морской университет, являясь центром технического образования, стал одновременно центром культуры, местом празднования Дней славянской письменности и культуры во Владивостоке, вошёл в орбиту дальневосточного автопробега. Доброе слово о техническом вузе с литературной традицией звучало везде, где выступал Владимир Михайлович. В стены университета потянулись художники, писатели, музыканты города, принимающие участие в работе литературной студии, в издании и презентациях книг и альбомов, в организации и проведении  различных праздников.

 Правда, крутой нрав, любовь к порядку и дотошность Тыцких в деле порой не совмещались с необязательностью и даже некомпетентностью отдельных сотрудников департамента. Я лично сталкивалась с жалобами на него тех, за кого он заступался перед высшим начальством, но не миловал внутри производственного цеха. Ректор отметал все недовольства жалобщиков единолично и решительно, прекрасно понимая, кто какую «песню поёт». Когда Вячеслава Ивановича не стало, жалобщики пытались отыграться на затянувшейся вёрстке очередной пробежной книги, неучастием в презентациях, демонстративным равнодушием к делам писателя.

Я часто заходила в департамент и хорошо знала его маленький слаженный коллектив. Однажды увидела своих друзей озадаченными, читающими какие-то информационные письма. Новое руководство МГУ после ухода из жизни Вячеслава Ивановича решило реформировать департамент и в связи с сокращением предлагало журналисту Юдинцеву и писателю Тыцких на выбор должности… оператора прачечной, уборщицы и чего-то ещё в том же духе.

Зачистка стен от грамот, фотографий, вымпелов – от всей предыдущей истории департамента – произошла  быстро.

Приписку к бюро по трудоустройству, раздумья о прошлом и озадаченность будущим прервал ректор Дальневосточной государственной академии искусств Андрей Матвеевич Чугунов. По предложению бывшего начальника управления культуры Виталия Викторовича Хрипченко Андрей Матвеевич пригласил Владимира Тыцких в стены академии.

Чтобы узнать, как «изгнанник» вписался в плоть и дух иного по специфике вуза, я отправилась прямо туда. Действительно, после Морского государственного университета академия искусств полнилась иными красками и звуками.  Изящные скульптурные линии человеческих фигур в фойе расположили к раздумьям о красоте всего нерукотворного на земле, смысле человеческого присутствия на ней и радости созерцания. Я шла по длинному светлому коридору не помню, какого этажа. Поднималась, спускалась, разглядывая людей и стены. Из аудиторий тянулись звуки. Вокала, струнных, клавишных и прочих музыкальных устройств. Более того, на лестничных проёмах почти всех этажей ­кто-то сидел и негромко терзал свой любимый инструмент. Кто-то проходил в образе, это понималось без грима и костюма, бормотал роль или испытывал её прямо на мне. Я улыбалась – атмосфера заведения очень нравилась. Мазки, пятна, разводы в рамках на стенах – в результате пейзажи, натюрморты, портреты, непостижимо созданные, точно знаю – у меня бы ничего не вышло. Всю жизнь удивляюсь, как из этих стихийных пятен возникают пространство и время – ты явственно чувствуешь запах, цвет, ветер, а это всего навсего – иллюзия мозга, спровоцированная светом и цветом...

Что делает в этих стенах Владимир Тыцких? Хотя нет, понимаю, ведь  он о том же… О человеке. Только другими средствами. Я даже представляю его на занятиях. Как бы они ни назывались…

А вот и студенты. Невольно сравниваю их со своими. Ничем не отличаются. Разве что девчонок побольше. Явились все по списку. На маленькой зелёной доске крупными буквами мелом обозначена тема: «Роль учреждений культуры в пропаганде знаний в области безопасности жизнедеятельности».

К моему удивлению, появился Джон Кудрявцев. С ним его Аня. Всё ясно, Владимир Михайлович пригласил к художникам художника.

Джона забыть трудно. Он говорил. Говорящий художник – уникальное явление. Обычные люди так не говорят. Так говорят люди, которым открылось главное. «Добрый вечер. Я – Джон. Меня пригласил Владимир Тыцких, отказать ему не могу никогда. Любимых художников у меня нет. Люблю жизнь, собак, женщин… Я отрицаю логику как часть творческого процесса. Искусство – божественный промысел. Задача изобразительного искусства – не копирование объекта. Изобразить время – вот задача художника. Ум – достаточно примитивный механизм, он направлен на бытовые задачи, выживание. У художественного произведения границ нет. Есть смыслы… Человек не царь природы. Он созерцатель. Цепочка в природе, когда один поедает другого – она без греха. Тигр догоняет антилопу, человек берет столько, чтобы быть сытым – это нормально. Мир огромен. Он колоссальному количеству людей может позволить жить не голодно. А когда с вертолёта начинают гонять по полю животных, мне хочется взять ракетный комплекс… А этот, в «Лексусе», думает, что он бог. А что «Лексус»? Через пятьдесят лет над ним уже будут смеяться. Это проходящее… Картину надо довести до такого состояния, чтобы там, где она висит, выстроилась очередь. Лет через пятьдесят. Сегодня не ждите. Художник опережает время. Большинство людей время не догоняют... На земле много плохого. Нам на это смотреть нельзя. А если увидели – надо плакать. А лучше помолиться и сесть работать. Картины Архипова «Прачка», Саврасова «Грачи прилетели»… Хмурая весна, слякоть… храм. А этим картинам нет денежного эквивалента. А «Лексус» – хрень типа компьютера… Я как любой художник абсолютно субъективен. Художник должен быть субъективен, но предельно честен. Один раз позволите – обратно не придёте. Жизнь будет прожита зря…

 В следующий раз, когда я к вам приду, лет через двадцать, мы поговорим   на более узкие темы. Об отношении художника с литературой, с русским языком, с родиной. Для художника это вещи равноценные с хорошо заточенным карандашом».

Литература для Джона – первооснова. Владимир Тыцких передал нам слова художника из Хабаровска Николая Долбилкина: кто не читает, не может быть настоящим  художником. Джон – художник настоящий. Тыцких говорил ему об этом ещё тогда, когда Джон не был известен. Потом он советовал другу написать книгу. Теперь мы все советуем Джону написать книгу. Он очень любит протопопа Аввакума и считает себя маленьким человечком. Он может написать очень большую книгу. Не объёмом, конечно.

Владимир Михайлович подвёл итог – безопасность нужна не только телу. Нужна душе. Ядерной войны может не быть никогда. Война душе, духу, нравственности выжигает пространства России по всем невидимым фронтам...

Если бы знали формулу творчества – Репиных и Чайковских было бы столько, сколько захочется. Зато известна формула, как быть порядочным человеком. Печально, что литература и искусство всё больше вымываются из образовательных российских программ.

Он прощается со студентами, берёт под мышку какой-то плакат и зовёт всех нас к чайку в его кабинет. Кабинет у него отличный. Со всем, что нужно писателю.  Я нарочно задерживаюсь, чтобы задать студентам пару вопросов.

– Безопасность жизнедеятельности для вас предмет не профильный. Почему вы все пришли сегодня на занятия? Вы боитесь, что Владимир Михайлович не поставит вам зачёта?

– Нам никогда так не преподавали, последнее время о душе говорят во вторую или в десятую очередь, или делают вид, что её не существует…

Этого мне достаточно. Остальное знаю сама. Догоняю друзей, влетаю в кабинет с табличкой «инженер по гражданской обороне» и выпаливаю:

– Ну Джон, я знала, что ты можешь… Но чтобы так.., –  все трое смотрят на меня. Оказывается, минутой раньше слово в слово это же произнёс Владимир Михайлович. Мы совпали. Как не совпасть. Знаем человека давно, а не открыли ещё.

– Сколько же ты готовился, чтобы так говорить?

– Пятьдесят восемь лет, – не задумываясь, ответил Джон.

Пару дней назад в этом кабинете сидели те же и ещё профессор философии Валерий Ермолаевич Кулешов. Мы тоже пили чай. Я слушала Джона, окружённого седой кучерявой бородой и Аней, слушала Владимира Михайловича, Валерия Ермолаевича и думала о том, как благосклонна ко мне судьба. Друзья мои – несомненно, дар божий. Расходиться не хотелось, хотя давно явился вечер, и академия начала затихать. Так и остались они в памяти. Три мастера высокой риторики, три романтика, три талантливых человека, про которых чуть позже сложились эти незатейливые строки:

Один мой друг, как будто брат,

наружу строг, внутри – лиричен,

другой премудро бородат,

а третий – так философичен!

Когда сойдутся вкруг они,

речь поведут между собою –

утихнут ветры и прибои,

зажжёт Вселенная огни.

И, восхищение тая,

я в час вечерний онемею –

я так красиво не умею

сказать о тайнах бытия.

Как будто яркая звезда

им всем троим диктует речи.

Моя же спит звезда далече.

А может, смотрит не туда…

На следующий день – я у ректора. Странно, на пути – никого… Секретарши нет. Женщина из смежного кабинета, как потом выяснилось, проректор, сообщает, что ректор вышел и может вернуться в любой момент. Он вернулся через минуту.

–  Андрей Матвеевич, у меня к вам разговор.

Охваченный длинным чёрным пальто, ректор распахнул обе двери своего кабинета и, раскручивая на шее чёрно-серый шарф, пригласил войти. Разговор был недолгим. Ректор понял всё и сразу.

Через пару недель мы снова встретились в его кабинете вместе с проректором по концертно-творческой и воспитательной работе Александром Кирилловичем Капитаном.

– Андрей Матвеевич, можно ли что-то сказать сегодня о пребывании в стенах вашего вуза столь необычного, на мой взгляд, человека, каким является  Владимир Тыцких? Уже прошло три года. Заметила ли академия эту штатную единицу?

–  Первая совместная работа с Владимиром Михайловичем – подготовка юбилейной книги к пятидесятилетию академии. Делалась она в короткие сроки и обстановка была напряжённой. Владимир Михайлович, как человек в прошлом военный, видимо, привык к порядку, а у нас с людьми приходится работать. Люди у нас штатские, творческие и потому – особые. Возникли немножко трения (я улыбаюсь, зная, что Владимир Михайлович требует порядка от всех и всегда). Было решено, сотрудники со стажем  пишут об  академии, а Владимир Михайлович летит в командировки, берёт интервью. Так он написал потрясающий материал о наших знаменитых выпускниках. Чего стоит только очерк об артисте Александре Михайлове!

Под руководством Владимира Тыцких стала выходить ежеквартальная студенческая газета. Потом благодаря ему газета переросла в ежегодный журнал «Хронограф». В этом году вышел первый. Там более трёхсот мероприятий с фотографиями и текстами. То есть почти по мероприятию в день! В журнал вошли и ваши, а теперь наши общие, литературно-музыкальные встречи, проходящие в рамках автопробега. Это отличный способ фиксации истории академии. И, как заметил Владимир Михайлович, у нас не будет теперь проблем при подготовке книги к следующему юбилею. Отличная идея.

Ситуация сегодня такова, что Министерство культуры обязало академию искусств охватывать концертной деятельностью до 40% детей города, а также работать в крае. Академия должна заключать договоры с общеобразовательными школами, школами искусств. Совсем недавно вместе с Владимиром Тыцких мы побывали в школах искусств Дальнереченска, Черниговки, общеобразовательной школе села Ольховка, на курорте в Шмаковке. В Ольховке взяли шефство над детским домом, который не первый год до этого посещал ваш автопробег. Благодаря соединению наших сил и возможностей академии не составило труда отчитаться перед Министерством культуры.

В. Тыцких всегда выступает от лица академии, расширяя поле её деятельности, позиционируя ДВГАИ как один из достойнейших вузов города Владивостока.

Что отрадно: где Владимир Михайлович, там происходит, насколько это возможно, приобщение людей к Слову. Наши студенты теперь тоже в этом достойном процессе, участвуют в автопробеге, в презентациях ваших изданий, в заседаниях студии «Паруса».

Что касается его должностей, то и здесь он универсален: сначала –  редактор РИО; потом, поскольку в прошлом военный, мы сделали его инженером по ГО и ЧС (при наличии в штате более 250 сотрудников такому быть полагается), а заодно дали полставки преподавателя БЖ и ОБЖ. Студенты ходят к нему с удовольствием. Говоря о занятиях, конечно, нельзя не упомянуть его человеческие качества и высокую гражданскую ответственность за происходящее в стране. Его предшественник занятий не проводил и студентов в глаза не видел. Михалыч гнёт своё, воспитывает патриотов, приобщает к литературе.

Выход из официоза на «Михалыча» в этом интервью убирать не стала. Дорого особо.

– Александр Кириллович, а каковы ваши впечатления от деятельности и личности Владимира Тыцких?

– Мы познакомились задолго до его прихода в академию при интересных обстоятельствах. Я в составе трио работали в Русском театре в Киото. Владимир Тыцких в 1993 году приехал в Киото с дальневосточной делегацией работников культуры. Уже тогда почувствовалось его огромное человеческое обаяние. Наше общение продолжилось на родине, и я увидел его надёжность в деле, ответственность за данное слово. Это настоящий мужик, отличный товарищ, кроме того – настоящий писатель. Его тексты в юбилейной книге – её достоинство. Рад, что мы сотрудничаем по многим направлениям. Кроме академии искусств мы теперь соратники по «Литературному меридиану». С подачи Владимира Тыцких в журнале появилась музыкальная рубрика, редактором которой я являюсь.

Помню наше совместное участие в двух юбилеях Александра Фадеева в Чугуевке.

Для меня он, конечно, в первую очередь писатель. У него потрясающие стихи. Но и как человек Владимир Михайлович, несомненно, Человек с большой буквы.

В этот момент подумала: настоящее тянется к настоящему. Александр Кириллович давно стал любимцем публики и студенчества. Помню в его неподражаемом исполнении соло для пишущей машинки! Музыкант и лицедей в одном человеке на сцене – зрелище незабываемое. А удивительное соло на баяне! Чем он только не играл – пальцами, ладонями, кулаками… Это была странная непонятная музыка, которую хотелось слушать, на Дальневосточном зимнем фестивале искусств, впервые организованном академией.

В новогоднем представлении для сотрудников на сцене появился и В. Тыцких. После спектакля и яркого музыкального номера. Появился без объявления, в смокинге с бабочкой. Держа перед собой чёрный потёртый блокнот, сразу начал читать:

Актриса

О если б вдруг решился этот зал

Сказать ей всё, что чувствует пред нею…

Да я бы сам такое ей сказал!

Но даже слова вымолвить не смею.

Простывшая, больная… Боже мой!

В насквозь промёрзшем клубике заштатном

Она сейчас пожертвует собой,

Сгорая от любви невероятной.

А публика молчит, потрясена,

Уже готова жизнь отдать актрисе…

Но, реплику договорив, она

Уходит в тень и мёрзнет за кулисой.

Как плохо ей! Она почти в слезах

И свет от рампы как в тумане видит.

Но зрители глядят во все глаза

И ждут, когда она на сцену выйдет.

Сейчас! Она свою забудет боль.

С каким обворожительным капризом

Играя невозможную любовь,

Она опять обманет их, актриса!

Он прочитал ещё три стихотворения. В полной тишине. Мне казалось – люди оторопели. Зал, многократно слышавший профессиональных чтецов, исполняющих чужие произведения, словно не верил – на сцене человек, читающий свои стихи. И, наконец, грохнули аплодисменты. 

Дед Мороз со Снегурочкой, какие-то особенные, музыкальные, сценичные, наверно, как положено в таком заведении, завершили новогоднее действо.

Владимир Михайлович рванул к выходу. Да не тут-то было – Слушатель уже поджидал.

Я же, неспешно покидая зал, столкнулась в коридоре с  улыбающимся Дедом Морозом. У Деда Мороза – лицо Александра Боргардта, под мышкой – скрипка, на лбу испарина.

Охваченная праздником, вспомнила гениальные слова любимого мной артиста Михаила Ножкина: «Культура – основа безопасности человечества».

Сомнений не было – Владимир Тыцких попал, куда надо.

Из книги «Красная ветка»