Заметки о двух спектаклях МХТ им. А.П. Чехова в Иркутске

Из четырёх спектаклей, привезённых в Иркутск этой осенью одним из самых известных столичных театров, два поставлены по произведениям классиков русской литературы ХХ века, сибиряков – прозаика Виктора Астафьева «Залётный гусь» и драматурга Александра Вампилова «Прошлым летом в Чулимске».

К воплощению творчества земляков на сцене, естественно, интерес особый.

Некоторые опасения (пусть уж простят меня лауреаты Государственной премии) вызывала постановка по Астафьеву. Во-первых, проза, а это всегда риск для театра в поиске средств перевода писательского слова на язык действа; во-вторых, в одном из двух инсценированных рассказов, «Залётном гусе», принадлежащем перу позднего Астафьева (2000 г.), заметно сказались настроения 90-х, отчего  некоторые характеры в рассказе о послевоенном, 1949 годе стали прямыми носителями авторской идеи времён перестройки. Так вполне классовым на новый лад конфликтом веет от отношений матери, хозяйки квартиры, приютившей бедствующую семью фронтовика, и её сыном, армейским политотдельцем, сытым барчуком. Материнско-сыновние чувства оказались не задеты.

Однако же работа театра не разочаровала. Несмотря на сбои в актёрской дикции, из-за которых зал вслушивался с заметным напряжением. Но вслушивался, потому что хотел услышать, и стояла тишина. Чтение в лицах – так можно определить путь, выбранный режиссёром Мариной Брусникиной - отличалось суровой, или лучше сказать, аскетической тональностью, тяготеющей к притче, энергичным ритмом, что пришлось впору к содержанию рассказа. Сохранено самое главное – язык писателя. И даже показался притушённым «классовый конфликт» в рассказе - перед глазами вставала одна из трагических картин о войне, потери в которой оказались невосполнимыми.

Краски второй половины спектакля – «Бабушкин праздник» - совсем иные. Яркие, сочные, весёлые, они оживают в астафьевском слове, в маленьких сценках по ходу рассказа с песней и переплясом, шутками, усмирением буяна, как всё и бывает в деревенском застолье, и раскрывают широту и удаль характера русского сибиряка.

Таким образом, приобщение к прозе Астафьева, её горестным и жизнерадостным страницам, состоялось.

Встреча со спектаклем «Прошлым летом в Чулимске» никаких осложнений не предвещала. Достаточно ясная для постановки (в сравнении, например, с «Утиной охотой»), эта пьеса за четыре десятилетия прошла, в том числе и успешно, и на столичных сценах, и на провинциальных, и в театрах многих зарубежных стран, а фильм Г. Панфилова «Валентина» стал киноклассикой. Ставился «Чулимск» и в Иркутске, городе, где жил и творил Вампилов, где по улицам бродили его герои, или уезжали отсюда в таёжную глубинку, также дорогую сердцу драматурга.

Иркутские зрители пересмотрели немало версий пьесы. Это и гастрольные спектакли, и почти двадцатилетняя работа Вампиловского фестиваля. Конечно, иные постановщики сбивались на фарсовое прочтение Вампилова, на что сетовал ещё много лет назад Виктор Розов, и вслед за Розовым мы всегда ждём, что «явится какой-нибудь молодой режиссёр, прочтёт пьесы Вампилова незамутнёнными «свежими очами», поймёт их и откроет всем нам».

Увы, постановка Сергея Пускепалиса – не тот случай.

Принято считать, что режиссёр вступает в диалог с драматургом, находя точки соприкосновения своих представлений о мире с его представлениями. В пьесе, написанной много лет назад, отыскивает созвучия с днём сегодняшним, но коль это диалог, то режиссёру приходится мысленно советоваться с автором, чтобы не утратить общего с ним пространства, принять его ценности и не уронить их при собственной расстановке акцентов. У С. Пускепариса другой «формат» общения с А. Вампиловым. Если поискать сравнение, то можно сказать, что это общение выстраивается не в духе излучающей свет героини пьесы Валентины, а в духе грубияна Пашки, когда находится место силовым приёмам. Решив, что Вампилов в этой пьесе непременно должен заставить зрителя веселиться, режиссёр попросту меняет жанр: драму превращает в комедию (по-видимому, имеющиеся у Вампилова комедии его не устроили). Но прежде чем показать, как это выглядит, коротко напомню, о чём драма «Прошлым летом в Чулимске» Александра Вампилова.

Собственно вся пьеса – переплетение нескольких человеческих драм. Буфетчица Анна Хороших проживает свою жизнь в вечном метании между сыном, плодом измены, и мужем, не простившем измены и не выносящем пасынка. Драма Пашки заложена, подобно мине, в звании «крапивник», которым его наделяет сначала отчим Дергачёв, а потом и мать. Судьба самого Дергачёва исковеркана войной, пленом, лагерем, сердечной раной да ещё пристрастием к зелёному змию.

Следователь Шаманов перенёс поражение на службе в далёком от Чулимска большом городе, не сумев добиться законного наказания виновника гибели человека. Уехав в Чулимск, живёт, работает, проводит время с женщиной машинально, без участия души.

Случайная подруга Шаманова аптекарша Зинаида Кашкина никак не может устроить свою женскую судьбу. Следователь - её последний шанс, и она старается привязать Шаманова к себе любой ценой.

В свою меру одиноки эвенк-охотник Илья, друг Дергачёва, пришедший из тайги хлопотать пенсию, любитель газет и резонёр Мечеткин, справный хозяин Фёдор Помигалов - отец Валентины…

Драма Валентины, главной героини, разворачивается на глазах у всех. Отличие в том, что среди слабых, стиснутых обстоятельствами или просто безвольных людей, внешне хрупкая и самая молодая, она и самая сильная. Она влюблена в Шаманова, её не замечающего, отстаивает своё право любить, пусть её выбор кому-то кажется неподходящим, она бесконечно чинит палисадник возле чайной, надеясь, что можно отучить людей ходить напрямик и ломать ограду. Своей любовью и верой в то, что можно изменить мир к лучшему, она оживляет угасший дух Шаманова, и следователь возвращается на оставленное поле борьбы за справедливость. А когда с ней случается несчастье - насилие, учинённое Пашкой, решившим таким образом завоевать её, - у неё достаёт сил выпрямиться и остаться собой.

Таковы нити судеб, связанные в единый узел драматургом Вампиловым, с убедительными характерами и логичным развитием событий, что и заставляет при каждой новой встрече с пьесой удивляться точности изображения художником жизни и сочувствовать его героям.

Что же мы видим в комедии от С. Пускепалиса? Много, много смешного.

Так сцена разговора Мечеткина (Ст. Дружников) с Кашкиной (Ю. Чебакова) - Мечеткин пришёл по линии месткома усовестить аптекаршу за незаконную связь с Шамановым, а взамен предложить законный брак с собой - начинается с того, что Мечеткин проламывает ступеньку лестницы, ведущей в мансарду Кашкиной, осёдлывает нижнюю, ударяется сами понимаете чем, взвывает от боли, зажимая ударенное место. (Смех в зале.) Вдоволь насмеявшись над неуклюжестью Мечеткина и его предложением, Кашкина весьма темпераментно объясняет ему, почему он должен свататься не к ней, а к юной Валентине. В ход идёт жестикуляция, столь же виртуозная, сколь и развязная, особенно на тему девичьей невинности. (Зал отдаёт дань виртуозности, смеётся и хлопает.)

Смешит Кашкина и дальше: то мелькнёт на лестнице, жеманно застеснявшись, с наполовину оголённым задом, то, шатаясь, забредёт в чайную, на ходу отхлёбывая вино (из горла) и размахивая бутылкой. Опять смешно!

Только у Вампилова ничего такого и близко нет. Ни скабрёзного падения Мечеткина, ни цинизма Кашкиной, ни её оголённости, ни алкоголических наклонностей. Есть попытка духовно опустошённой женщины побороться за своё счастье обманом. И она раскается в обмане.

Далее – в том же духе. Кульминация пьесы – объяснение Валентины с Шамановым, признание в любви к нему, его открытие чистой красоты девушки, потрясение этим открытием и внезапной переменой в себе, пробуждение – все эти проявления лучших движений человеческой души выражаются у Вампилова трепетно и в соответствующих моменту словах и жестах. В постановке Пускепалиса всё гораздо проще и всё наоборот. Никакого волнения, следователь вполне благодушно проговаривает свой текст. Едва наконец разглядев Валентину, он тут же почти пристаёт к ней, щекочет по спинке, с видимым усилием останавливая свои боязливо-плутоватые поползновения. (Смех в зале.) Он вовсе не спал эти месяцы, как говорит о себе, а напитывался пошлостью, которую и предъявляет. А какова Валентина, «луч света из-за туч», по выражению Шаманова? В трактовке режиссёра и актрисы (её роль исполняет Я. Гладких) никакой она не луч и не свет, а вконец растерявшееся, поглупевшее существо, которое беспомощно сутулится и суетится, нелепо размахивает руками, не говорит, а лепечет невнятное, одним словом, жалка до крайности. И потому смешна, комична - бесспорно! Такая Валентина вряд ли может кого-то на что-то вдохновить. А уж после похода с Пашкой на танцы – надо ли говорить – совершенно раздавлена и уничтожена. Её выход в финале к палисаднику воспринимается не как верность себе, а как унылая безнадёга.

Одним словом, все знаки, расставленные драматургом, переменены на противоположные.

Режиссёрский умысел вместо замысла (чего опасался Вампилов) очевиден и в оформлении спектакля. Ничего похожего на образ старинного дома с резьбой, где расположена чайная – перед зрителем грубо сколоченные строения. Часть палисадника с калиткой, играющая важную роль в пьесе, спрятана вбок за кулисы и никому не дано видеть, как Валентина терпеливо чинит оградку. Под ногами почему-то вода: то ли лужа, то ли болото, то ли зона затопления? Водой брызгают друг на друга Пашка и Шаманов, ссорясь из-за Валентины, а женщины бегают с резиновыми сапогами под мышкой. Что за аллегория?

О чём, простите,  вообще речь? Что хотел сказать московский театр иркутскому зрителю? Раскрыть ему глаза на то, что провинция (или весь мир?) проваливается, тонет, что конфликты и переживания, любовь и остуда, верность и вероломство не имеют больше никакого значения? Что не надо заморачиваться, а лучше искать в этой жизни единственно развлечений?

Непонятно только зачем для этой цели избран Вампилов.

2013

          Впервые опубликовано в журнале «Сибирь», 2013, № 3.