Меня спрашивают: Вы так подолгу живете за границей, вам это не мешает правильно воспринимать события в России? А я говорю: Ой, ну что вы! Везде интернет, телевидение, я себя спокойно чувствую, есть информация – и никаких проблем…

Космополитка на «Эхе Москвы»

Время идет, затягивает старые раны, родит новые потрясения и беды. В России, пережившей громадный социальный слом и невиданное мировое ограбление, уцелевший народ потихоньку очухивается от государственного кораблекрушения, осваивает «необитаемый остров» дикого капитализма. Все наши приобретения оплачены потерями. Но жизнь есть жизнь: она шире наших представлений о ней, разнообразней любых теоретических «схем», неожиданней самых выверенных прогнозов.

В моду вошли «гламур» и тихая респектабельность, буржуазный патриотизм и бюрократическая государственность. По-прежнему «отстойные идеи» - социальная справедливость, коллективизм и дружба народов. Взамен им продажная пресса внедряет «толерантность», «борьбу с ксенофобией и экстремизмом», «успех» и «конкурентность». И всё же каждое новое поколение приходит в мир с чистым сердцем, с романтизмом, с верой в высокое назначение человека. И пусть 99 % благих намерений погибает под катком потребительской цивилизации, но 1 % остается всегда – природу, бесконечную для человека вселенную, не победишь: рождаются и гибнут звезды, вращаются по своим орбитам планеты и миллиарды лет проходят своим чередом. И всё это может вместить в себя душа и разум человека.

Так что, пока есть время (и возможность) видеть звездное небо над головой, люди  будут стремиться устроить земную свою жизнь гармонично. И, конечно, «чертеж будущего» - в науке и в искусстве. Политика всегда вторична, и даже, пожалуй, третична – она пропускает вперед еще и экономику. В искусстве есть всё – прошлое, будущее и настоящее.

***

Первый Форум интеллигенции СНГ. Впервые после пятнадцатилетнего перерыва встретились те, кто когда-то создавал единое поле духовной жизни в Советском Союзе.

Русский язык – дом народов, он не только дает возможность для общения, но и строит пространство для жизни - духовной и экономической. Больше всех пострадали от «развода» писатели и национальные литературы. Случайно ли?

Современную гуманитарную катастрофу обрисовал молдавский писатель Константин Мунтяну: «Американцы еще 70 лет назад заразили Европу духовным СПИДом – космополитизмом. Теперь разбитная девушка подошла к берегу Прута и манит к себе Костю-молдованина. Россия – другая. Она никогда не пыталась заменить национальные культуры духовным наркотиком. Наоборот, благодаря русскому языку и русской культуре мы обретали устойчивость и веру в будущее».

Но, похоже, теперь настали времена, когда в духовном смысле страны СНГ не менее нужны России, чем мы им. Торжественный гала-концерт форума в одном из лучших залов Москвы. Выступают певцы и танцоры из двенадцати стран. Каждый номер гостей привносит в атмосферу праздника особую национальную энергию. Лиричный белорус Пётр Елфимов. Грустные песни сёстёр Аршакян из Армении. Наступательное соло джигита-азербайджанца. Поэтичные танцы узбекских артистов. И… Можно было, конечно, спрогнозировать, что всё «русское» на концерте будет нерусским, но чтобы до такой степени!

Вот «оборвыши» из музгруппы «UMA2RMAN» с невразумительным речитативом: «Девочка Прасковья, из Подмосковья…». А вот хор Турецкого пародирует песни советских лет (ну правильно, своего же ничего нет, потому и начинаются глумливые перепевы!). Но всех превзошли народная артистка России Лариса Долина и её подтанцовка. Девушки в чёрных чулках энергично демонстрировали «срамные места» залу – вот, мол, где мы видели вашу «дружбу народов»! Лариса Долина – советник президента Путина по культуре. Такая у нас государственная политика… Впрочем, любой концерт, где не участвуют артисты «разговорного жанра», можно считать суперцеломудренным.

 Бывшие «национальные окраины» в духовном плане оказались между молотом и наковальней – Западом и Россией, причем последняя, похоже, в большей степени, чем «Костя-молдованин» хватанула «духовного СПИДа» в постперестроечный период. Иначе наша страна и её граждане не были бы столь равнодушны к своему будущему и к своим соседям. «Прервана нить гуманитарного воспитания человека!» - с горечью восклицал президент Украинской ассоциации издателей и книгораспространителей Александр Афонин. А в результате вместо рассказа Шолохова «Судьба человека» узбекские школьники теперь изучают «зажигательные» в сексуальном смысле главы из романа Маркеса «Сто лет одиночества». Латинская Америка оказывается ближе России…

***

Впрочем, некоторые деятели культуры из бывших стран СССР всё ещё остаются под «духовным очарованием» Запада (не отрезвили их ни бомбёжки бывшей Югославии, ни «демократия» в Ираке). Сергей Зубцов, сравнивая Европу и Россию, пишет: «Париж многими воспринимается как некая отдаленная дыра, сравнимая со Средней Азией». Это взгляд русского человека. А вот как смотрят на проблему казахские режиссеры Аманжол Айтуаров и Сатыбалды Нарымбетов, снявшие фильм «Степной экспресс».

Картина повествует о том, как в среднеазиатские степи судьба занесла неприспособленного к местной экзотике француза – покупая верблюжьи носки, он отстал от поезда. На маленькой станции незваный гость проводит несколько дней. В результате вспыхивает «степная любовь» между посланцем Парижа и юной казашкой, которая фотографию Эйфелевой башни прячет за восточным ковром… Своевольная красавица, прельстившись красивой жизнью, убегает вместе с нечаянным соблазнителем.

Вернётся она только через несколько лет - на похороны отца. Вернется со своим «европейским» сыном – лицом мальчик казах, поведением - француз. После исполнения печальных обязанностей они опять двинутся на завоевание Европы.

В Париж, правда, не современный, а тех времен, когда он действительно был законодателем мод, стремится и герой «Ориент экспресса» (т.е. восточного экспресса), фильма, который снял классик румынского кино Серджиу Николаеску. Загадочный князь, когда-то прожигавший состояние в парижских казино, теперь доживает свои дни в полуразрушенном замке. Одна из немногих отрад – прогулки на породистой лошади, которая, увы, уже не может обогнать паровоз (нечаянная параллель с есенинским «Сорокоустом»). Николаеску пытается воскресить образы сильных героев (Печорин, Растиньяк), великолепных красавцев-подлецов. В фильме есть «воздух» - это высший показатель мастерства; есть отголоски «большого европейского стиля»: оркестровая музыка, снег, лошади, замки...

Но, по большому счету, «парижецентричность» - вчерашний день Европы. Вся западноевропейская цивилизация – это большой «музей», населенный «призраками прошлого» или их мумиями. У западной аристократической традиции, как бы не были красивы наши воспоминания о ней, по большому счету, нет будущего – пожалуй, этот талантливый фильм можно трактовать и таким образом. Лёгкая ностальгия по утраченному господству читается, как говорится, «между кадров».

Николаеску своим фильмом показал, что лучшие французы сегодня – это румыны (режиссер давно покинул родину, живет в Париже). Так что погоню за Европой, в которую усердно пустились казахские кинематографисты, можно считать обреченной на провал – ложная цель. Но и к России духовно «прилепляться» азиатам тоже вроде как «не круто». Уже проходили – был Утёсов, стал Кобзон, была Раневская, стала Долина…

***

Бельгиец Пьер Рендерс Францию и тамошнюю жизнь знает получше, чем конъюнктурные казахи, посему не сильно ею очаровывается. На Московском международном кинофестивале-2006 в конкурсной программе была его картина «Как все». Главный герой фильма Джалиль - «типичный» француз (немножко смуглый, потому что уроженец Магриба). Он идеальный «средний человек» - его вкусы совпадают с мнением большинства потенциальных потребителей. Одна из маркетинговых компаний тайно установила в квартире Джалиля видеокамеры, и частная жизнь потребителя круглосуточно записывается на пленку, а девушка, которая внезапно в него «влюбилась», на самом деле работает от «фирмы». Она использует безошибочное чутьё Джалиля, и в промежутках между постельными забавами ненавязчиво тестирует на нём йогурты, кроссовки и купальники. «Типичного француза» посещает президент страны – в преддверии выборов он ищет беспроигрышные ходы воздействия на «потребителей политики».

Обман со временем раскрывается, но главный герой не впадает в депрессию – он находит плёнки со своим «участием» и монтирует из них откровенный телесерил, который пользуется бешеным успехом. И с девушкой-обманщицей Джалиль в конце концов мирится: не чужие ведь люди – хоть и продажная любовь, но была! В общем, из любой ситуации можно найти выход – «общество-супермаркет» тоже можно перехитрить.

Пьер Рендерс снял комедию, и законы жанра требуют счастливый финал. Но на современную европейскую жизнь режиссер смотрит вовсе не так оптимистично: «Цель здорового общества – культура. Это емкое понятие: культура одежды и питания, спектакли, концерты, книги... По идее, задача экономики – служить культуре. Но неолиберальное неокапиталистическое общество на первое место поставило средство, забыв о цели. И все, что было культурой, становится не более, чем средством для производства денег. Этому подчинено все. Болезнь общества в том, что мы как бы заключены в клетку бизнеса, отлучены от культуры, а наша жизнь целиком подчинена круговороту денег».

Диагноз беспощадный и не обещающий выздоровления. Рендересу вторит молодой французский режиссер Нильс Тавернье, представивший на конкурс «Перспективы» фильм-сказку «Аврора». Кстати говоря, сказка эта весьма грустная, и в чем-то перекликается с фильмом Николаеску – обветшалый замок, безвольный король, утрата аристократических традиций, а вместо будущего – тупик… Размышляя о современности, Тавернье поделился творческими планами: он хочет снять документальные картины о тюрьмах и психбольницах. В этом нет ничего неожиданного: «Они у нас худшие в Европе – по условиям и медицинскому обеспечению». (Вот вам и благословенный западный социализм!)

Представители так называемого «среднего класса» тоже во Франции не жируют, если судить о них по картине Бертрана Люмье «Сколько ты стоишь?». Фильм посвящен взаимоотношениям между немолодым офисным служащим (он случайно выиграл в лотерею крупную сумму) и «дамой полусвета». Оставим в стороне  так называемую «любовную линию» - она до крайности банальна и предсказуема, а фильм донельзя скучен и претенциозен. Но – интерьеры, в которых живут герои! Обшарпанные подъезды («Петербург Достоевского»), убогие лестницы, тесные, грязные квартирки. А муниципальный врач, друг главного героя?! Как не похож он на тот благополучный «образ» домашнего доктора, который нам рисовали демократические СМИ! Одет Бог знает во что, а о себе говорит: «Я – бедный врач…».

Но, может быть, это только во Франции такой «отстой»? В других странах получше? Бедно живут, судя по испанскому фильму «Велосипеды» (режиссер Зигфрид Монлеон), и в солнечной Валенсии. Финальные кадры этой, в общем-то, оптимистичной картины, показывают нам такие трущобы, каких в Москве уж точно не сыщешь. А  вот реалии шведского социализма (фильм «О Саре», режиссер Отман Карим). Первые кадры: в благополучной семье, состоящей из отца, матери и совершеннолетней дочери, внезапно умирает глава. Их весьма скромный одноэтажный домик (даже во многих русских деревнях можно увидеть строения гораздо более роскошные) уходит за долги, и начинаются злоключения девушки Сары, вынужденной идти работать и содержать заболевшую от горя мать. Спрашивается: а что же нажил за свою 45-летнюю жизнь благополучный швед?! Оказывается, ничего, кроме несчастной дочери.

Поневоле вспоминается статья из барнаульской газеты «Голос труда». Передовица, посвященная встрече стран «большой восьмерки», начиналась так: «Российский капитал в очередной раз обнажил свой волчий оскал…»

***

Капитал безудержно скалится и в других «благополучных» странах. Вот современная Германия. Страховой агент Бурхард Вагнер мечется по дорогам страны, чтобы продать как можно больше полисов (фильм «Страхование жизни», режиссер Бюлент Акинчи). Из фильма следует, что цена человека на Западе (где так много талдычат о его «правах») не так уж и высока – 5000 евро. Именно за эту сумму женщина, ждущая ребенка, готова убить Бурхарда, когда он, измотанный бессмысленностью своего труда («все люди – товар»), просит будущую молодую маму застрелить его. Рука не дрогнула, но в револьвере не оказалось патронов.

Кинокритик Сергей Сычев так оценивает эту картину: «Бурхарды бродят по всей Германии, а возможно, и по всему миру… Фильм ведет к страшному обобщению. Растерявшиеся плебеи продают себя, лишившись жилья и личной жизни, заточив себя в неуютные раковины: грязные фургоны (в одном из них едут в Германию эмигранты из России – Авт.), старые грузовики, пустые мотели, выпивающую жизненную энергию работу». В одном из эпизодов Бурхард беседует с водителем-дальнобойщиком: у того к середине жизни ничего нет – дом в кредит, грузовик в рассрочку, и никакого просвета впереди. Вагнер советует своему клиенту обставить дело так, чтобы его смерть  выглядела именно несчастным случаем – например, водитель заснул за рулем, поскольку родственникам самоубийц страховки не выплатят.

Любопытно, что эту, в общем-то, обличающую картину, снял немец «турецкого происхождения». То есть турки, в отличие от казахов, не обольщаются Западом… И, опять же, если лучшие русские – это евреи, лучшие французы – румыны и алжирцы, то лучшие немцы – это турки. А лучшие шведы на вид вовсе не «норманны» и «викинги», а типичные негры - режиссер Отман Карим, который снял фильм «О Саре», родился в Уганде. И, кстати, настоящую любовь белокурая Сара в картине находит не с европейцем, а с «афрошведом». Карим этим эпизодом вовсе не отдает дань «толерантности», а просто констатирует факты: в отсутствие «коренного» мужского населения «свято место» занимают энергичные пришельцы. Процитирую Владимира Базарного: «Народ, в котором угасает мужское начало – порабощается и истребляется. Ну а женщина-то как? Она и под немцем, и под китайцем, и под негром всегда была, есть и будет женщиной и матерью. Такова природа жизни. Все корни трагедии народа в Иванушках-козленочках!»

***

Надо сказать, что толерантность, видимо, окончательно доконает Запад. Уж такая это зараза – один раз примирился с безобразным, другой, а на третий и самому жить на захочется.

…В поезде северного направления бабушка, везущая внучку в деревню погостить, все пытается отвлечь девочку от внимания к слишком откровенно милующейся паре. Наконец “ортодоксальная”, “отсталая” старушка не выдерживает:

- Что вы делаете? Как вам не стыдно?! Здесь же ребенок!

- Молчи, бабка! - срезал её кавалер убийственным доводом. -  По телевизору люди такое за деньги выдают, а мы тебе - бесплатно...

Это – картинка из российской действительности. А вот европейская реальность. Фильм «Билеты» (совместное производство Италия-Великобритания-Иран) пронизан сквозным сюжетом – на поезде через всю Европу едет (на этот раз не в Париж, а в Рим) семья беженцев. Политкорректность – но избирательная: беженцы, разумеется, албанцы, а не сербы. (Остается только догадываться, появился бы замысел этой ленты после взрывов в Лондонском метро и французских волнений? Все ж-таки «международный терроризм»!) Своим копошением многодетная мусульманская семья всем мешает: профессору, который пытается с помощью ноутбука написать письмо понравившейся женщине, троим шотландским парням, едущим в Рим на футбольный матч.

Помимо всего прочего, фильм является прекрасной иллюстрацией современного «клипового сознания», присущей части творческой интеллигенции. Настала эра информации, сложенной из «кусков», время компиляции идей, образов. Фильм «сшит» режиссерами из клочков-случаев, а некрасивый профессор примерно также пытается «слепить» своё чувство из чужих, мертвых слов. Беженцы отвлекают его от этого трудоемкого занятия, и тогда он заказывает у проводника стакан молока для голодного ребенка.

Перед более сложным выбором поставлены дружелюбные болельщики-шотландцы: у одного из них мальчик-албанец украл билет (многодетной семье не хватило денег). У туповатых парней, работающих в супермаркете, со средствами тоже туго – они должны либо «сдать» воришку контролёру, либо распрощаться с возможностью побывать на любимом зрелище. (Типично русский вариант - дать «на лапу» проводнику – в законопослушные головы не приходит). В конце концов, закон таки нарушается в гораздо большей степени – на вокзале в Риме безбилетные болельщики убегают от контролёра. Счастливый финал, и из зрительного зала, видимо, нужно выходить, обогатившись гуманистической идеей – ради благополучия албанцев можно изменить «обычный порядок вещей» (разбомбить Сербию), нарушить закон, и даже претерпеть некоторые бытовые неудобства.

А что же несет толерантность (“терпимость к чужим мнениям, верованиям, поведению”) в художественном плане? Картина густо населена маленькими людьми, которым можно сочувствовать, но которых не за что любить (да и некого). Убиение любви – такова плата за пребывание «общеевропейском доме», краеугольным камнем жизнеустройства в котором стала идея терпимости. Так что ничего у профессора с любимой женщиной не получится – для любви нужна сила духа, сопереживание, нетерпимость к подлецам, по вине которых люди покидают родные места и могилы предков…

***

И ещё кое-что о толерантности. Уж кто не позволяет себе такой роскоши, так это Израиль. Бомбить ливанских детей? Пожалуйста. Укорять других в «неумении жить» - сколько угодно. Много лет собачиться с соседями – палестинцами – и так и не найти мирных решений – это в порядке вещей. Но при всём этом «богоизбранному народу» и на «святой земле» (вроде бы дома!) неймётся. На свете счастья нет…

Израильский фильм «Полурусская история» (режиссер Эйтан Аннер) без прикрас открывает взгляду зрителя «землю обетованную» - пески, жалкие кустики растительности, провинциальный грязный городишко и «местные», кричащие «приезжим»: «Русские свиньи! Убирайтесь домой!». В картине нет жесткой социальности, но она весьма любопытна как «очерк нравов» современной еврейской глубинки. Одиннадцатилетний Чен – на стыке национальных и социальных противоречий, отец у него еврей, мать – русская. А тут еще и первая любовь, и бальные танцы, которыми занимается Натали – девочка, которая часто «не чувствует своего лица». Потеряли себя в здешней глубинке и танцоры Рабиновичи – муж и жена. Тоскуют в этой «дыре» о Москве и о Стокгольме. Жалеют, что уехали.

Ну и правильно, кто они «дома», каков их здешний статус? Танцы в этой дыре не кормят, приходится подрабатывать в парфюмерном магазине продавцами. А, допустим, в Москве? В течение недели или больше по государственному каналу «Россия», телевидение гоняло рекламу-анонс: перечислялись 7 космополитов-сатириков, которые будут веселиться на юбилее (!) Семёна Альтова (!). С ума сойти – событие государственного масштаба!.. Как сказал поэт, «у нас не только Гоги и Магоги, и Гитлер не проскочит мимо синагоги»…

***

Невольно задаешься почти некрасовским вопросом: кому же на Земле жить хорошо? Если судить по кинематографу, то двум странам – Белоруссии и Китаю.

Фильм китайского режиссера Чен Кайге «Клятва» – один из дорогостоящих проектов в истории Поднебесной, в нем применены самые современные кинотехнологии. Ну что же, у нас «Ночной дозор» с вампирами, у них «Клятва» - с красотой и романтикой. Если дело так пойдет и дальше, то вслед за китайскими товарами мы начнём импортировать источники положительных эмоций. Если, конечно, нам позволят…

Действие в фильме происходит «3000 лет назад, где-то в Азии», но картинка на экране, безусловно, отражает и настоящее – всю мощь миллиардного (с огромным миллионным «хвостиком) современного Китая, космической державы, которая «обгоняет время». Казалось бы, какое отношение нынешние социально-экономические реалии имеют к костюмированному любовному треугольнику (главные действующие лица: раб, полководец, принцесса, а также князь, император, колдунья)?! Но цель искусства всегда состояла в разрешении дилемм «добро и зло», «судьба и жизнь», «время и бессмертие». Ответы – в душе и в сердце художника, который, обращаясь к «высокому», просто вынужден прочно стоять на земле – иначе в его мировоззренческих концепциях не будет достаточной прочности и убедительности.

Чен Кайге в годы культурной революции был отправлен в провинцию на сельхозработы и рубку леса (сам он из семьи интеллигенции, сын кинорежиссера). На радио «Культура» журналисты в беседе с ним затронули эту тему, вполне предсказуемо ожидая осуждения давнишней «ссылки». Чен Кайге, на удивление, оказался весьма сдержан: «То время позволило мне ближе узнать жизнь простого народа… Я был бы другим, если бы не прошел эту школу жизни».

Не хотел, а срезал! Сказать такое у нас, где одно из тягчайших преступлений советской власти – высылка за тунеядство Иосифа Бродского…

Другое «светлое пятно» на кинематографической карте мире – республика Белоруссия. Фильм режиссера Сергея Сычева «Я помню», откровенно говоря, весьма слаб. Схематичный сценарий (борьба хорошего с очень хорошим), неорганичная, зачастую лишенная художественности, игра большинства актёров, особенно Владимира Гостюхина (это называется – халтура). Но при всём этом, как ни странно, окрашенный светлым чувством, эмоцией, очень динамичный, фильм замечательно смотрится (трудно оторваться!) и вызывает, несмотря ни на что, зрительское сопереживание.

Главный герой картины - молодой художник (Анатолий Кот отлично сыграл эту роль). Он узнает, что болен лучевой болезнью, и… уезжает из Минска на родину – в деревню, находящуюся в Чернобыльской зоне. Там, где похоронены его родители, получившие при взрыве реактора смертельную дозу. Без родной земли нет счастья, да и, пожалуй, смысла жить, - утверждают авторы. И это, пожалуй, одна из самых сильных сцен в фильме.

Но как разительно отличается этот вывод от представлений тех «интеллигентов», кому в среднеазиатских песках грезится Париж, а в ближневосточных колючках чудится Москва и Стокгольм! А ведь в мировом зомбированном сознании Белоруссия рисуется не иначе как «территория зла»…

***

На XIII Минской международной книжной ярмарке Россия - Почетный гость. У некоторых русских писателей появилась возможность «своими глазами», а не лукавым оком телевидения увидеть то, что происходит в соседней славянской стране.

Как живут люди в «тоталитарном государстве»? Телевизионный сигнал российских каналов в Белоруссии «ловят». Интернет – без контроля. На экранах минских кинотеатров можно увидеть отечественных «Сволочей». На книжной ярмарке – полная свобода выбора. (А в России члены Общественной палаты потребовали от правительства «утвердить список националистической экстремистской литературы»).

 Белоруссия – вполне европейская страна, открытая современным веяниям (в книжных магазинах – московский ассортимент, в продовольственных – тоже). Но каким-то непостижимым образом народ здесь не потерял ориентиров, он четко различает «черное» и «белое», нравственное и безнравственное. Это особенно ярко проявилось на встречах белорусских читателей с писателями из России.

В магазине «Светоч» должен был состояться поэтический вечер. К литераторам подошла благостная пожилая женщина.

- Вы писатели из Москвы?

- Да, мы.

- А поэтессы К. среди вас нет?

- Нет, она заболела, не приехала.

- А… Жаль как. А я специально из-за нее пришла.

- Мы предадим, что вы приходили.

- Да, передайте, что я пришла ей сказать: она – убийца, в 93-м году расстрельные письма подписывала. На ней – кровь!..

- Ой, ой, ужас какой! – воскликнули некоторые лирики.

- Да, и я ей, если бы она приехала, дала бы ей пощёчину!..

Порадуемся за белорусов: молодцы! Ценят слово, понимают его значимость, всё и всех помнят и благодарят деятелей культуры по заслугам. Как говорится, «нужные заветы не забудем, грубые обиды не простим». Не то, что мы, рёхи…

Да, слабость духа, подорванность национальной традиции как раз и порождают нравственную неразбериху в государстве, когда за непотребство вешают орден на грудь или присваивают титул «советника президента по культуре». В политике легче, чем в любой другой сфере (например, в самолетостроении), имитировать деятельность. Под такую схему подбирается «сопровождение» из «дружелюбных» СМИ и соответствующего лагеря «творческой интеллигенции». И, напротив, опора на идею, традицию, нравственные ценности, и, в конечном счете, на народ, как раз и придает устойчивость политику и стране. Ничего с «батькой» сделать ни смогли – ни Госдепартамент, ни европейские подпевалы, ни наши космополиты – триумф на выборах! И это – без нефтегазовой трубы, среди болот и лесов, в стране с огромным чернобыльским пятном, со всего лишь 10-миллионым населением! Вот так надо писать историю – честно, не размениваясь на тридцать сребреников…

***

Ну а что же Россия? Каков её путь в эпоху современного великого переселения народов? Каково её будущее?

Исчерпанность «западного пути» и неолиберальной идеологии для многих сегодня очевидны. В обществе потребления «человек духовный» вынужден превращаться в «человека конвейерного», и неважно – работник он или покупатель. Казалось бы, глупо шагать по этому пути – уж очень плачевен ожидаемый результат.

Но слишком много у нас было в послеперестроечное время потерь. Главная из них – утрата идентичности.

Кто такие сегодня «мы»? Единого народа больше нет. Есть его осколки, островки выживания. «Сверху», прямо скажем, духовное единение «не приветствуется». Напротив, мы видим целенаправленное формирование двух «культур» - для «пипла, который всё схавает» и для «элиты». А подобное разделение возможно только в том случае, когда в обществе количество представителей подлинной, без кавычек, элиты (нравственно безупречные люди) падает до трагически низкого уровня.

Киновед Дмитрий Комм пишет: «Я верю, что качество фильма зависит исключительно от наличия идей у его создателей, а не от состояния экономики в стране или бюджета картины. Утверждение, что существует прямая связь между количеством денег в кошельке режиссера и качеством идей у него в голове, оскорбительно для самого режиссера и не подтверждается фактами. Германия после первой мировой войны, Италия и Япония после второй находились в худшем экономическом положении, чем Россия сегодня, что не мешало их кинематографистам создавать достойные фильмы».

Искусство невозможно без любви к человеку. Именно эта, главная идея, почти напрочь отсутствует в отечественных фильмах (театральных постановках, книгах, песнях), претендующих на нечто большее, чем коммерческая поделка. Наша «новообретенная элита», похоже, смирилась с Россией как страной проживания (здесь тоже можно делать деньги!), но никакой духовной общности с «электоратом», «пиплом», «биомассой» не ощущает. Более того, представители творческой интеллигенции зачастую даже не дают себе труда понять «население», проживающее за оградой их «дворянских гнезд». Зачем? Они и так о нем всё знают…

О чем бы ни было произведение искусства – о Великой Отечественной или о послевоенном труде – оно, прежде всего, повествует о времени, в котором живет и творит художник. Кинокартина «Судьба» Евгения Матвеева, снятая по одноименному роману Петра Проскурина, показывает нам весьма неоднородный мир русской деревни военного времени - тут и полицаи, и метания главного героя Захара Дерюгина между двумя семьями, и трагический выбор его сестры-врача между собственной жизнью и беспомощными пациентами… Та цельная правда жизни, которая еще сохранялась при советской власти и позволяла создавать такие полотна, как «Судьба» (как в литературном, так и в кинематографическом плане), теперь кажется навсегда утраченной. Эта цельность больше даже, чем художественная правда и красота (фильм, да и роман не во всём совершенны). Но есть какая-то могучая связь между нашими сердцами и даже этими несовершенствами, не говоря уж о сильных страницах и сценах. Главная общность – в этой невольно чувствуемой цельности, в силе, в доброте.

Для создания схем достаточно умствований, а для создания живых образов нужна животворящая любовь. А она рождается, только в случае, когда художник чувствует свою неразрывную связь с народом - истинное искусство всегда национально и народно. Забвение человека приводит к страшным последствиям. Об этом в одном из своих интервью говорит Андрей Кончаловский: «Конкурентными сейчас становятся фильмы вроде «Антикиллера», который снял мой сын. Я считаю, что это чрезвычайно вредная картина, и я ему говорю это, не скрывая, но такие фильмы могут конкурировать с американцами. «Антикиллер» -  фильм, сделанный по законам Голливуда – плохие с хорошими бегают друг за другом. Там нет сложности мысли, которая свойственна русскому человеку... Мой сын – продукт и жертва того, что происходит в мире. Маркетинг ведет к производству коммерчески успешных картин, а не к высоким образцам искусства. В маркетинге важно не качество товара, а качество рекламы».

***

Раз такое дело, то у нас всегда найдутся «интеллектуалы», которые подведут под «обстоятельства» соответствующие «объяснения». Кинокритик Даниил Дондурей, например, заявил, что «настоящее искусство способны воспринимать только 3 процента населения». Ну, правильно, а потом можно сделать вывод, что «настоящие люди – это те, которые пониманию настоящее искусство». А раз они «не настоящие люди», то и пусть хлебают смехаческое телепойло, которым их «угощают» каждый вечер…

Режиссер Алексей Мурадов, снявший фильм «Червь», несомненно, представитель 3-х процентного населения – деньги на производство картины ему выдал сам Швыдкой из бюджетного кармана Роскультуры. Крайне невнятная лента повествует зрителю о некоем полковнике спецслужб, который скрывается от коллег (что-то он натворил, но что – понять за полтора часа невозможно). Главный герой скитается по России, встречая на своем пути разных людей – в основном представителей простонародья. В их числе: две продажных женщины, одна студентка в очках, девушка-охранник, два дальнобойщика, один буддист, парень, косящий от армии, кашляющий старик, шайка мошенников (ловит раззяв на «потерянный кошелек») и большая группа мужчин-энтузиастов, занятых постройкой парусного судна.

Видимо, по замыслу авторов, зрителю в фильме должна явиться панорама современной России – страны парадоксальной и экзотичной. Цель благородная, но, во-первых, для того, чтобы снимать «про народ», надо жить в нём, а не ездить «в люди» на экскурсии; во-вторых, никакая умственная социология (да еще такая безыскусная) не заменит взгляда художника, его озарения, открытия мира. В общем, творческий результат истории про «туманное бегство человека из мертвого кибер-пространства в реальность», оказался более чем скромным. И это при том, что режиссеру не на кого жаловаться, кроме как на самого себя: «Я очень благодарен продюсерам проекта, они позволили мне делать абсолютно всё, не заставляя при этом нуждаться ни в чём».

Казалось бы, у страны появился материальный ресурс – прекрасно! Теперь бы к этим деньгам еще и голову – к чему приводит бездумный гедонизм одних и тупая готовность служить золотому тельцу других, сегодня убедительно продемонстрировал кинематограф западных стран… Пятнадцать миллионов рублей – средняя «цена вопроса» - на дороге не валяются, и, может быть, попади они в руки более талантливого человека, творческий результат был бы иным. Понятен риск, когда средства «господдержки» дают дебютанту. Но А. Мурадов – человек немолодой (1963 г.р.), и к такому возрасту иметь в качестве основной заслуги звание «ученика Алексея Германа», в общем-то, маловато. Кроме того, никому не приходит в голову поддерживать, допустим, талантливых писателей-дебютантов – пусть даже не 15 миллионами, а 50 тысячами рублей (на издание первой книжки), а ведь основа любого фильма – сценарий. «Литературный провал», характеризующий последнее десятилетие, потащил на дно все жанры: эстраду, кино, театр, телепродукцию… Да, конечно, вслед за спадом неизбежен подъем, только пик «нового искусства» может напоминать кочку по сравнению с горой. И понять подобный «эстетизм», возможно, смогут только 3 процента населения страны – те, кто раздает деньги из бюджета и те, кто их увлечённо тратит.

***

В начале любого образа лежит слово. Мастера кино это хорошо понимали. Андрей Тарковский: «…Перед сценаристами стоят очень важные задачи, выполнение которых требует настоящего писательского дара. Я говорю о психологических задачах… Сейчас в кинематографе нет ничего более запущенного и поверхностного, чем психология.  Я говорю о понимании и раскрытии глубинной правды тех состояний, в которых находится характер».

Речь идет о слове как о пережитом образе. И о слове, где образ непережит, а просто воспринят и затвержен извне. Книга, сценарий или кинофильм, где есть живые образы, соединяется с чувством читателя, его воображением. И здесь неважна форма, стиль и «направление». Важна, пожалуй, нравственность художника.

Образность и нравственность – это вопрос для будущих размышлений.

Но: истинное искусство – это вынос на суд читателя пережитых образов (слов, звуков, красок). Честность художника состоит в самоограничении, в требовательности к себе – не пользоваться непережитым образом.

Между тем, эпоха распространения «мертвого слова», не сопряженного с образом (т.е. массового образования) породила множество людей, прекрасно владеющих мертвым (полумертвым словом). Их письмо (кинофильмы, телепередачи, музыка) не требует сверхусилий и страдания – требует только трудолюбия. Люди все реже (и художники, и зрители) воспитываются в процессе переживания образа. Слова оторваны от людей и образов. Мировая шизофрения? И тут уже «культура» не ищет смыслы, не будит человеческое в человеке, а существует в форме особой сервисной услуги – «досуг и развлечения». Подвиды сервиса – вариации для «элиты» и «пипла».

Высочайшего мастерства нового вида «безобразия» - безобразности – достиг корейский режиссер Ким Ки Дук в фильме «Натянутая тетива». Пересказывать сюжет этой картины не имеет смысла – она не о людях и не о явлениях природы. (Хотя на первый взгляд может показаться, что перед нами восточная любовная экзотика – старик, юная девушка, которую он готовит себе в жены, влюбленный юноша – традиционный любовный треугольник.) Но если присмотреться внимательно, то можно увидеть, что перед нами чётко выверенная схема, демонстрирующая  «геометрию поступков» неких заданностей, похожих (внешне) на людей.

Знаменитый супрематизм Малевича получил в картине прекрасное развитие – беспредметность заменена «людьми-предметами», размещенными в пространстве пейзажа, «картинки». И всё это преумножено высочайшей техникой съёмки, мастерством. Конечно, самый красивый, современный корейский автомобиль не заменит кривое, кособокое, но живое деревце. Только вот вопрос: нужна ли современному человеку природа? Или достаточно «технических радостей»? Мира, где властвует новая мораль – без религии и чувств. Где вместо логики жизни – компьютерные «варианты развития».

Образ зрительный (в отличие от слова), зачастую наднационален. Движущийся, скомбинированный образ (это вам не живопись!) - тем более. Кино – любимая забава биороботов. Фильм Ким Ки Дука – это не культура биороботов-варваров (вроде нашего «Ночного дозора» или «Антикиллера»), это продукция более высокого порядка. Здесь властвует новая мораль – эстетика вне религии и чувств, которая опирается на произвольно сконструированную притчу или отголоски мифа. И в результате – «вселенская объективность»: Бог равен дьяволу, добро – злу, жизнь – смерти.

Это идея, отличная от западной толерантности и американского практицизма, круто восходит на востоке и грозит перекинуть «мост» общечеловеческих ценностей в Европу. Последствия могут быть весьма печальными для «людей природных».

***

Пока гром не грянет… Долго запрягаем… Авось… На наш век хватит… И т.п.

А выбор, между тем, остается невелик.

История народов всегда была историей борьбы идей, воплощенных в культурных достижениях, способе госстроительства и экономическом прогрессе.

Славянская идея дежурно вспоминается один раз в году – в День Славянской письменности и культуры. Этот государственный праздник, появившийся во времена ельцинской России, занимает странное место в иерархии «красных дат». Одними славянство трактуется как синоним русскости, другими как некий религиозный византизм (Москва – третий Рим), наконец, многими это понятие воспринимается как почти утраченная «этнографическая данность».

По большому счету, славянская идея давно уже списана «в архив». Но не рановато ли? «Против славянских народов идет и физический, и духовный геноцид. Мы должны защищать православие, армию и кино – то, что является образом нашей духовной жизни», - заявил болгарский кинематографист Маргарет Николов. И он, в общем-то, не одинок – уж слишком разительно славянская всеотзывчивость отличается от западной толерантности…

Константин Леонтьев, певец византизма, считал, что Европа может заразить Россию “либерально-эгалитарным прогрессом”. Противопоставить этой беде можно только старые культурные элементы, заимствованные из Византии. Византизм в государстве значит самодержавие, в религии — православие, в нравственном мире — устойчивость собственной чистоты, способность к полному нравственному совершенству.

Можно много размышлять на тему: когда Россия была ближе к византизму – в эпоху СССР или сегодня. Но и тогда, и сейчас наша страна (в лице её отдельных граждан) всё ещё является носительницей некоей отличной от западного либерализма идеи. И она наиболее явно просматривается не в сфере экономики или политики (тут мы, увы, скорее подражатели). Идея эта имеет глубочайшие корни в национальной культуре, и корни эти, в наши дни уже изрядно иссеченные, всё же иногда дают «боковые побеги». Это уже, конечно, не византизм, и не панславизм. Но отличие от западного биомодернизма – разительное.

Потому-то и тянутся к нам бывшие среднеазиатские республики – не велик выбор: тухлый Париж или дикий Афганистан. Потому и поволжские татары, кинувшиеся было в объятия Турции, в последнее время «сникли» - выгоднее требовать нефтяных и налоговых «преференции» в России, чем драться за «кусок» с нищими «единоверцами», снискавшими в Германии статус «московских азербайджанцев».

Конечно, гораздо выгоднее жить по принципу «моя хата с краю». Но у России так не получится. И не в мессианстве тут дело, а в стечении обстоятельств – другого пути, чтобы уцелеть, у нас просто нет. Нужна планомерная культурная консолидация стран СНГ и бывших стран соцсодружества вокруг Москвы. Без нажима, без бюрократии и без имитации бурной деятельности. Начать можно с малого там, где меньше денег, меньше  грязи и воровства. Но начать можно с основного – со слова. Тогда и всё остальное будет наше.

На Форуме интеллигенции стран СНГ поэт Валентин Сорокин, в прошлом известный издатель, заявил: «Нужно вернуть прежнее значение книги, составить из лучших произведений серии «Роман СНГ», «Поэзия СНГ», «Эпос», «Исторические личности». Нам необходимы три издательства – одно для европейской части (Россия, Украина, Белоруссия), второе для Кавказа и Закавказья, третье для стран Средней Азии. Все они должны быть связаны между собой, и финансироваться заинтересованными странами. Жесткий финансовый контроль, отчетность перед писательскими организациями, настойчивая пропаганда в СМИ сделают эти издательства не только полезными, но и весьма успешными со всех точек зрения. Нам нужно соединить историю народов, которые века слышали друг друга, говорили на понятном языке, нужно вернуть память, растоптанную этими 15 годами безмолвия, и вернуть уважение к самим себе тем, что мы воскрешаем эту свечу озарения».

А если подтянуть к этому проекту (пусть пока только культурному!) европейских «сочувствующих»?! Болгар, сербов, чехов, словаков. Не для «копеечки», коммерческой выгоды, а для единения на подлинно духовных началах. Только, конечно, не Кобзон должен стать «главным славянином», не Швыдкой и не Рамазан Кадыров. Тут уж, как говорится, кто на кого учился и кто чему жизнь посвятил.

Сегодня славянская идея всё ещё остается жизнеспособной. Возможно, она единственная, кто может противостоять «новому искусству» «электронных людей»…

2006

Другие статьи, рассказы, эссе Лидии Сычёвой читайте здесь

Книги здесь или здесь

Все публикации