Разве неудивительно наблюдать, как двумя-тремя мазками человек с кистью переносит мир осязаемый в мир зыбкий. Где всё точно такое же и - непохожее. В выдержанных пропорциях и - с перекошенной реальностью. Копирующее жизнь и - непостижимое, необыкновенное, таинственное.

Мне всё хотелось избежать сравнения с картиной в разговоре о книге. (Из-за частого употребления этот “перенос” стал банальным.) Но - не получилось. Слишком велика взаимосвязь художества и художественного слова. Особенно, если предмет разговора - короткие рассказы. Подчиненные одному замыслу, но запечатленные в разной штриховой гамме. Одним словом, этюды.

Тому, кто не знает: играть (актеру), рисовать (живописцу), писать (литератору) этюды тяжелее. Они сродни частушке - пусть не покажется легкомысленной эта параллель, в которой народной творчество выразило себя емко, сочно и кратко. После прочтения книги коротких рассказов молодой русской писательницы Лидии Сычевой “Предчувствие” (Московская организация союза писателей, М., 2001) мне подумалось, что чувство слова, так же как чувство цвета, оттачивается именно в жанре этюда. Плотность письма. Объемность образа. Слова становятся весомее, а от качественной переполненности начинают усиленно работать вкусовые рецепторы. “За столом щедро плеснуть в миску с борщом свежей сметаны, что матово белеет в старом глиняном горшочке, и прикусывать ломтем хлеба, краюшкой поджаренной”. (“Високосное небо”).

Ощущение “аппетитного слова” не покидает ни в одном из рассказов. “Набухшие небесным синяком дожди”, “белая рванина из облаков”, “тонкими и чистыми, словно выстиранными, морщинами”, “цвел раскатистый, как палехская ложка, кондукторшин голос”. Картинки, обильны сдобренные авторским колером, не то, чтобы нравятся. Завораживают. Давным-давно скучалось по такому слову. В нем нет греха избыточности. Слово просто и точно, оно отвечает замыслу. Осмелюсь предположить, что он мне понятен. Замысел - открыть читателю его самого. Какой он, помимо ежедневной погони за призраком благополучия? Какая начинка в нем под шелухой бездумности, лености и ожесточенности? Чем он дышит в эти, предназначенные ему судьбой, годы? Иногда над героями рассказов хочется посмеяться, чаще - пожалеть их. А заодно и себя. Потому как и собственный портрет нет-нет да и мелькнет. То в электричке, то на снежной горке, то у продуктового магазина.

Лидии Сычевой удалось редкое. А именно: заметить, запомнить и передать саму жизнь. И самое ценное, и, боюсь, надолго потерянное нынешними литераторами качество: автору удалось сохранить любовь к своим героям. Подлинную. Любовь, в которой все мы остро нуждаемся. Показателен в этом отношении рассказ “Глупый случай”, где женщина, купив полкилограмма моркови у кавказца, оставляет в конце концов у торговца и овощи, и деньги за них. По причине ярко выраженного пренебрежения к ней со стороны продавца, как к человеческой единице. Однако в рассказе нет той категоричности, той избитости темы “черных”, которая так щедро муссируется поп-литературой. Откровенно и грустно - о главном. О достоинстве, о горькой полярности душ. И еще горше, где-то за текстом: отчего всё так, а не иначе?

Эта затекстовая боль, будто нитка, нанизывает рассказ на рассказ. Боль - крепеж книги. Она - первопричина. Так суждено: неболящее сердце не тронет сердца читательского.

И в серьезности слова, и в подборе сюжетов кто-то может усмотреть предчувствие беды. Думаю, это не так. Не беды. Предчувствие света. Его желание, превосходящее по силе все страхи и беды нелегкой и единственной жизни.

Перебегая с одной истории на другую, будто по камушкам через горную реку, нужно прислушаться и тогда можно уловить журчание живой воды. Ее в каждом рассказе - море. И надо же, вкусив её, - хочется жить! На родной земле, в родном доме, с родными людьми. Пусть смешными и неустроенными, но способными и готовыми любить. За то - автору сердечное спасибо! Нас так давно не писали с натуры, не глядели нам в душу. Конечно, мы - разные. Но хорошего в нас всё-таки больше...

Впервые опубликовано в газете  «Московский литератор», 2001, № 24.

Ещё о книге