Эльвира Кочеткова

Из книги "Красная ветка"

Ливень и темень рухнули одновременно. Я как чувствовала – задерживаться в дороге не стоит. Эти два обстоятельства сделали хабаровскую поездку незабываемой.

Но было и третье обстоятельство. Наш проводник.

Геннадий Богданов поджидал на въезде к городу. Объяв командора, поздоровавшись с остальными, рванул по знакомым улицам, «подсадив на хвост» экипаж из трёх пробежных машин. Пересаженная на его крутого коня, я быстро поняла –  мы отрываемся от колонны. На мои предложения притормозить Геннадий, увлечённый изложением местных новостей, хлопал большущими ладонями по баранке и восклицал: «Да я же едва еду!»

 Оглядываясь то и дело назад в темень, пробитую фарами всё больше  отстающих машин, я узнавала по дороге от попутчика: владыка Марк крут в формах правления хабаровской епархией, сын Геннадия расстроил Геннадия, неправильно, кажется, влюбившись.

Помню, как ливень и темнота захлопнулись вдруг сзади, потом замигали чужими огнями и огоньками – мы потеряли колонну. Через пару кварталов знакомый «чайзер» снова вынырнул из дождя, сигналя и сверкая фарами. Похоже, это вывело моего водителя из странного состояния, и он нажал на тормоза. Из «чайзера» в темноту «выпал» В. Тыцких, мгновенно оказавшись в нашей машине. Остальных машин на горизонте не было. Вопреки моим ожиданиям, Тыцких стал терпеливо объяснять «сусанину», что за ним не успевают люди. Только жёсткий взгляд и паузы после каждого слова выдавали мне (но не Геннадию) истинные чувства командора.

Подъехавший вскоре Женя Антипин сообщил: отстал на «москвиче» Серёжа Сидоренко. Позже выяснилось – отстал в ту ночь безнадёжно, едва не попав в дурной гонке под колёса встречного джипа. Идущий в хвосте колонны хабаровский друг Жени Саша Кузьменко, увидев остановившийся у дороги «москвич», понял: его водитель не знает ни дороги, ни адреса. Серёжа нашёлся через час в Сашиной малогабаритной  квартире среди его многочисленных друзей и родственников, которых появление путника с гитарой вдохновило на две последующие бессонные ночи. Женя Антипин влился в ту же компанию, и наутро они являлись к месту встречи несколько утомлёнными, но по всему было видно – вполне довольные кратким отступлением от повседневности.

«Сусанин» ещё долго кружил нас по улицам, пока мы не подъехали к дому, в котором должны были остановиться. В. Тыцких, убедившись, что мы пристроены, рванул к Юрию Салину, прихватив брата Алексея с его женой Олей.

Володя Нарбут с женой Галиной, я и Людмила Берестова сгруппировались у стола на кухне, приглашённые хозяйкой к ночному борщу.

С это момента я и помню Нарбута. Под причитания женщин, ещё не пришедших в себя от гонки, он отхлебнул из плоской фляжки глоток какого-то добротного напитка и подытожил с улыбкой на розовеющем лице: отлично! Его «отлично» вернуло к жизни всех. Мы почуяли пищу, аромат чая, радость застолья.

Позже узнала: Володя боится летать на самолётах. А вот ехать на край света готов всегда.

Многолетний замредактора новосибирской «Вечёрки», давний друг и сокурсник по КазГУ Алексея Тыцких, Владимир Нарбут отозвался на приглашение другого своего друга – Владимира Тыцких – и прикатил из Новосибирска во Владивосток, чтобы через несколько дней рвануть в автопробег по суровому Дальнему Востоку.

Моё общение с ним было не долгим. Одна пробежная поездка, одно совместное выступление на лесозаводском телевидении, несколько застольных бесед, рыбалка в Амурском заливе да полчаса на железнодорожном перроне.

Тогда в автопробег В. Тыцких собрал компанию, которая вряд ли когда-нибудь соберётся снова. Тем дороже журналистское слово Владимира Нарбута в пробежной книге «Мы ещё здесь» и в десятом номере «Сихотэ-Алиня»: «Вот уже и пробег номер восемь стал фактом – знаю о нём не понаслышке, поскольку принял в нём непосредственное участие. Так что “отчёт о проделанной работе” теперь тоже могу составить. И чуть-чуть погордиться тем, что в меру скромных своих сил внёс лепту в благое дело. А если серьёзно, то это был как раз тот случай, когда получаешь много больше, чем отдаёшь. Истинно сказано: воздастся сторицей».

В пробеге он читал свои пародии.

Ах, Виктор Степаныч,

                  ну кто же вас кроме?

Народ, он, вестимо,

                   за вас, ё-моё…

Народ – в «Нашем доме»,

                   а также в «Газпроме»,

А всё остальное, конечно, хамьё.

А потом вдруг взял и прочитал лирическое:

Ты чертовски красива –

Шубка, волосы, смех...

Как идут тебе зимы,

Как к лицу тебе снег!                

После серого неба,            

Липких ливней осенних

Праздник Первого Снега –

Как новоселье!

К моему удивлению, вернувшись из пробега, компания Нарбуты-Тыцких тут же отправилась в Пекин, Далянь, Харбин. Откуда силы взялись – не знаю.

Сегодня думаю – а что мешает собраться вновь? Не по разным же планетам мы разлетелись! Возьмём и прилетим в Новосибирск, поверив слову и слогу Владимира Нарбута в наших книжках и журналах, в юбилейном обращении к другу.

Владимир НАРБУТ

        * * *

Время бьет, порой, по нам как таран,

Но сегодня это – случай не тот,

К дате нынешней твоей, кавторанг,

Путь не столь уже и дальний ведет.

Двадцать, двадцать и еще двадцать пять –

Ну какие это годы, пустяк!

Если старость и начнет подступать,

То не завтра это будет. Вот так.

Иней выбелил виски лишь слегка

И еще все по плечу – да легко!

А за окнами июнь твой пока,

Это значит до зимы далеко.

Пусть тебя еще теплом одарит

Лета бабьего костер золотой,

И не скоро тот огонь отгорит,

И не скоро снег придет на постой.

Ведь сады шумят как прежде листвой,

Так что пей из чаши жизни до дна,

Сохраняй кураж как в юности твой,

День ушедший не пытаясь догнать.

Будь же дружбой и любовью согрет,

И пусть добрым будет путь твой любой.

Светлых дней тебе, мой друг, долгих лет!

С днем рождения, тебя, дорогой!

Новосибирск