Общество, экономика, культура
Напоследок
Собирая мысли о нём в единую книгу, поняла: пытаюсь объять необъятное. Только сегодня мы обсуждали новый номер «Сихотэ-Алиня», который отдан в вёрстку – шрифты, сноски, переносы... и вот уже говорим о юбилеях Марины Цветаевой, Владимира Арсеньева, Геннадия Лысенко, очередном заседании студии «
– Только не забудь позвонить, как дела с вёрсткой, – звучит мне вослед.
Я бегу в типографию, стараясь не забыть то и это, позвонить одному и другому, отыскивая попутно строчки к неподатливой строфе своего очередного стихотворения, расстраиваясь отдалённостью сына, зарослями на могиле деда, у которого кроме меня ещё семеро внуков и тринадцать правнуков...
По голосу в телефоне он понимает: дело не в дизайнере и не в корректоре, есть ещё что-то, о чём молчу. «Вынимает» это из меня и, наконец, говорит: «Плюнь на всё и садись, пиши. Про свой родной Русский остров. Это за тебя не сделает никто». Я сажусь, пишу, смиряясь с несвободой, потому что Галина Петровна из Института защиты моря благодарила за предыдущую книжку, Светлана Максимова плакала над очерком, Людмила Берестова смеялась над репортажем... При этом понимаю: всё написанное есть потому, что есть он, изменивший мою жизнь на корню, и я теперь прочно стою на Земле, даже если не совпадаю с большой частью человечества; иду в Храм, читаю или пишу, когда большинство «жарится» на пляже, прыгаю в море во время шторма и тороплюсь жить, когда у меня отпуск, и никто с меня ни за что не спросит. Кроме него... Или меня самой? Где кончается его и начинается моё, понимаю плохо. Всё какое-то НАШЕ, круглосуточное, и тут, как нельзя кстати, вспоминаются слова благодарной памяти Савве Ямщикову, сказанные очень любимым мной писателем Валентином Курбатовым: «Вот ведь, думаешь, беда – опять налетел. Значит, прощай покой, прощай размеренность жизни: «Садись, старик, поехали!» В Изборск, Михайловское, Печоры, Кологрив, Солигалич. И там сразу всё вверх дном. И там он тотчас становился всем сразу – директором, завхозом, учёным секретарём, игуменом. Иногда, грешный человек, я прятался от него, бежал от шума, от частого повторения одних и тех же его притязаний к городу и миру...
И вот оказалось, что его "своё" – это и было главное "наше"...»
Если в сим замечательном признании заменить названия городов на Уссурийск, Артём, Арсеньев, Лесозаводск, Хабаровск… и заменить (слава Богу) «был» на «есть», то сказанное очень близко подойдёт к моему восприятию писателя и человека Владимира Михайловича Тыцких.
Он действительно «налетел». Теперь я всегда должна что-то миру. И справиться было бы совершенно невозможно, если бы не осознание в просветах дел, что всё это «наше» и есть моё, всё это и есть ГЛАВНОЕ.
Каждый день он грустит от понимания того, что большая часть задуманного не напишется никогда. Ну что поделаешь, если человек больше жизни. А ведь бывает наоборот. Но особо-то грустить
Из книги "Красная ветка"
Контакты
Карта сайта